Литература
Сотворение мира: новый миф от Галины Раднаевой
2 июля 2019
1320
Поэзия Галины Раднаевой полна символов душевных странствий человека в лабиринтах памяти и воображения. Ее мироощущение настолько причудливо, что можно сказать: оно напоминает хранилище памяти об иных мирах и связи времен, образах общей (коллективной) человеческой памяти, и оно мифологично.
В поэме Галины Раднаевой «Зүүдэнэй дурдалга» («Призывание сна», 1987), состоящей из пяти частей — һалаа (ветвей), героине снится мифопоэтическая картина начала сотворения мира: «Хадын шэнээн/ шулуун мэлхэй / урдаһаам гэтээд / зогсошоно — Хараа муутай / нюдэд соонь / галаб сагууд һүнэнэ. Уняар манаяа / хуряаһан огторгойдо /мүшэд гэнтэ / носошоно. -/ Үбгэн мэлхэй / һаргаад эндэ / хабсагай болоод / мүнхэршэнэ». «С гору величиной / каменная черепаха / уставившись на меня,/ остановилась — В слабовидящих /ее глазах / эпохи/ гаснут./ На небе, убравшем / дым и туман, / вдруг звезды/ зажглись — /Древняя черепаха,/ ослепленная,/ в скалу превратясь,/ навеки застыла» ( перевод здесь и далее наш).
В индуистской мифологии Вишну в виде черепахи погружается на дно мирового океана, чтобы спасти оставшиеся после потопа ценности. На этой же черепахе боги и асуры устанавливают гору Мандару в качестве мутовки и начинают пахтать океан, добывая оттуда священные существа и предметы. Черепаха призана поддерживать мир. У индусов черепаха Кашьяпа породила все живые существа, она символизирует изначальное единство, предшествующее дуализму творения.
В монгольских мифах золотая черепаха Алтан Мэлхэй — это космический гигант, на котором покоится земля. Мир погибнет, если Алтан Мэлхэй перевернется от жары на живот. В столице монгольской империи Хара-Хорине, в восточной его части находились гранитные черепахи, на спинах которых стояли каменные стелы, где были выбиты надписи. Вблизи дворца императора находилась еще одна гранитная черепаха, приблизительно 6 м в длину (Филипс Э.Д. Монголы. Основатели империи великих ханов / Пер. с англ. О.И.Перфильева. — М., 2004, с.103).
Есть параллели и в тувинской мифологии. По традиционным представлениям тувинцев, земля держится на черепахе «языты мелегей» или «алап мелегей». Стелы с надписью на древнетюркском и китайском языках были установлены на спине огромного изваяния черепахи.
Таким образом, в азиатских мифологиях черепаха является основой мира — мира вечного и прочного, как ее панцирь, а также началом всего сущего как в пространстве (божество моря, фундамент земли), так и во времени ( прародитель всего живого). Черепаха не только основа прочного и незыблемого мира, но и сам мир.
В мире сна героини поэмы Г.Раднаевой после ее встречи с черепахой все приходит в движение: пустынная, безжизненная земля без солнечного света стряхивает свое оцепенение, появляется в небе солнце и начинается бег времени. Весь мир оживает, расцвечивается яркими красками и звуками, буйным ростом и цветением растений и деревьев, появляются птицы, насекомые и животные. В силу того, что окаменевшая навеки черепаха безмолвно, без усилий речи способна передать свои мысли о вечном чутко внимающему сердцу поэта, этот образ превращается в символ.
Сон в поэме Г.Раднаевой — это «мост» из мира реального, несовершенного в мир иной, это попытка художника, творческой личности высвободиться из временных ограничений в такое духовное пространство, которое может приблизить его к совершенному, желаемому. В русской поэзии, особенно в произведениях Ф.Тютчева, есть традиция сложной и многогранной метафорической системы образов, когда поэтическая идея условного сюжета, передающего содержание сна, видения героя, развертывается от частного к универсальному, от сугубо личного переживания и чувства к преодолению пространства и времени. Читаем у Тютчева: «И в жизни нашей повседневной / Бывают радужные сны, / В край незнакомый, мир волшебный,/ И чуждый нам и задушевный,/ Мы ими вдруг увлечены. /...Все лучше там, светлее, шире, / Так от земного далеко.../ Так разно с тем, что в нашем мире, -/ И в чистом, пламенном эфире / Душе так родственно- легко». В поэме Г.Раднаевой мы находим подобные тютчевским образы-символы души, как внутренней мировой сферы (замкнутой и конструктивной) в окружении внешней сферы ( разомкнутой и деструктивной).
Путь героини по мифопоэтическому пространству продолжается и в четвертой ветви сна с подзаголовком «Засаг буляалдаан» («Борьба за власть») происходит ее столкновение с хтоническими существами, некими силами-архонтами, стремящимися завладеть зародившимся миром: «Амаа ангайһан /абарга ехэ загаһан/ угтан ангалзана. /Жаран жалгые/ нэбтэ үлеэһэн һэбшээ һалхин / өөрыгөө залгюулаад,/Загаһые/ жараахай болгоод, / урасхал руунь/ табижархина... Ногоон тужые/ үрэбхилһөөр, / хооһолһоор/ мүлхин ерэһэн Абарга /шара могойтой/ урда урдаһаа/ гэтэлсэнэбди... /Тураг ехэ /шубуун/ нарые/ даляараа халхалаад,/ Дээрэһээмнай/ хүнэһэ хоолоо / алдангүй / шэртэнэшье гү?». «С раскрытой пастью / гигантская/ рыба/ встречает./ Шестьдесят ущелий/ насквозь продувший/ ветер,/ дав себя проглотить,/ Рыбу затем/ превратив в малька,/ по течению/ отпускает... Зеленый лес/ заглатывая,/ уничтожая,/ подползла/ Гигантская желтая змея,/ с которой, не мигая,/ следим друг за другом... Огромная/ птица/ солнце/ крыльями заслонив,/ Сверху / добычу/ выискивая,/ за нами наблюдает?».
В эпическом противостоянии героиня побеждает, и происходит символическая метаморфоза: «Харасым тэсэнгүй,/ хараһаар байтарни,/ хорхой болоод,/ могойшье унашана./ Гайхажа байһаар/ турлааг болоод,/ тураг шубууншье,/ хаагалһаар арилшана». «Не выдержав мой взгляд,/ на моих глазах / превратившись в червя,/ падаеь змея. /В изумлении/ превращаясь в ворона,/ огромная птица/ с карканьем улетает».
В этих хтонических существах есть частички от всех миров: от стихий — как у ветра, который трансформирует гигантскую рыбу в малька; и от Космоса, и от Хаоса, ведь эти существа как бы представляют собой силы на границе миров, они стражи на границе с инобытием. И героиня Г.Раднаевой, победив эти силы, опять остается одна со своими сомнениями и терзаниями.
Встречи с этими чудовищами символизируют своего рода чистилище, куда приводит поэт свою героиню: «Ямар заяатайгаар,/ ямар зүргөөр/ хүрэжэ эндэ/ ерээбиб?/ Хуурмаг дэлхэйе/ үнэн гүүлэхэ/ оршолон хэбэртэй,/ һүртэй гээшэнь -/ Ямар дали,/ ямар зориг/ асарааб намайе,/ гайханаб». «Какой судьбой,/ какой тропой/ дошла я/ досюда?/ Неправедный мир/ сделать справедливым / могущая вселенная,/ как она грозна -/ Какие крылья,/ какая смелость/ привели меня,/ я удивляюсь».
Героиня в своих мучительных размышлениях о величии и малости человека сравнивает его со свечой, эхом, тенью, духом. Приводятся прямые аллюзии с древнегреческим мифом о Прометее, прикованном к скале: «Хүмэг шулуунда,/ гайханаб,/ хадуулжа,/ хүнүүдэй нүгэл/ сагаалха үйлэтэй/ Үе сагуудай / һабарһаа алдуурһан / хүн гүб,/ али бурхан гүб?» «К скале прикованный,/ грехи людей / очистить предопределен,/ Из времени / когтей вырвавшийся,/ человек я, /или бог?».
Как бы ни был велик человек, как бы ни одарила его судьба, но его смертный час неотвратим, это рок всех людских жизней и усилий. Но героиня Г.Раднаевой тверда и искренна в своих поисках, она готова принять будущее, каким бы оно ни было. Она много мучилась на этом пути познания себя и мира, для нее наступает прозрение: «Ойлгоһон/ олон юумэнэйнгээ/ гашуун дурасхаалһаа / зобоходом,/ Олоной түлөө/ бүлеэхэн нулимсамни/ эндэхи дэлхэйе/ шэшэрүүлжэ байбал». «От познанных /многих знаний,/ от горестной памяти / маясь,/ Печалясь за многих,/ роняю теплую слезу,/ которая здешний мир/ потрясает».
Поэт дарует героине в конце сна умиротворение, и потому мы видим уже другую картину мира, полную светлой надежды: "Загал буурал/ һогоомни/ ногоон тужаһаа/ инзагаа дахууланхай,/ һүн ехэ/ далайһаам/ ундаа харяахаяа/ буужа ябабал. Золоймни хүшэрые/ хүлэйнгөө хурдаар/ дабаха/ хүлэгни хүлеэнхэй, / Һүмбэр ехэ/ уулын/ хормойдо намдаа / үүрһээжэ байбал«.«С темными полосами / изюбриха/ из зеленого леса/ ведет детеныша,/ Из Великого Молочного/ моря/ жажду утолить/ спускается./ К счастью преграды/ быстрыми ногами/ преодолеть готовый/ мой конь дожидается./ У подножия / великой горы/ Сумбэр/ мне ржет».
Пробуждение, все события «мифосна», обладающие очистительным, сакральным смыслом, приготовляют героине новое бытие, духовное возрождение. Перед нами герой нового мифа или эпоса, наделенный особым даром, уникальной способностью услышать истины, лежащие за пределами реального, несовершенного мира.
Галина Раднаева
Галина Раднаева
В индуистской мифологии Вишну в виде черепахи погружается на дно мирового океана, чтобы спасти оставшиеся после потопа ценности. На этой же черепахе боги и асуры устанавливают гору Мандару в качестве мутовки и начинают пахтать океан, добывая оттуда священные существа и предметы. Черепаха призана поддерживать мир. У индусов черепаха Кашьяпа породила все живые существа, она символизирует изначальное единство, предшествующее дуализму творения.
В монгольских мифах золотая черепаха Алтан Мэлхэй — это космический гигант, на котором покоится земля. Мир погибнет, если Алтан Мэлхэй перевернется от жары на живот. В столице монгольской империи Хара-Хорине, в восточной его части находились гранитные черепахи, на спинах которых стояли каменные стелы, где были выбиты надписи. Вблизи дворца императора находилась еще одна гранитная черепаха, приблизительно 6 м в длину (Филипс Э.Д. Монголы. Основатели империи великих ханов / Пер. с англ. О.И.Перфильева. — М., 2004, с.103).
Есть параллели и в тувинской мифологии. По традиционным представлениям тувинцев, земля держится на черепахе «языты мелегей» или «алап мелегей». Стелы с надписью на древнетюркском и китайском языках были установлены на спине огромного изваяния черепахи.
Каменная черепаха
Каменная черепаха
Таким образом, в азиатских мифологиях черепаха является основой мира — мира вечного и прочного, как ее панцирь, а также началом всего сущего как в пространстве (божество моря, фундамент земли), так и во времени ( прародитель всего живого). Черепаха не только основа прочного и незыблемого мира, но и сам мир.
В мире сна героини поэмы Г.Раднаевой после ее встречи с черепахой все приходит в движение: пустынная, безжизненная земля без солнечного света стряхивает свое оцепенение, появляется в небе солнце и начинается бег времени. Весь мир оживает, расцвечивается яркими красками и звуками, буйным ростом и цветением растений и деревьев, появляются птицы, насекомые и животные. В силу того, что окаменевшая навеки черепаха безмолвно, без усилий речи способна передать свои мысли о вечном чутко внимающему сердцу поэта, этот образ превращается в символ.
Сон в поэме Г.Раднаевой — это «мост» из мира реального, несовершенного в мир иной, это попытка художника, творческой личности высвободиться из временных ограничений в такое духовное пространство, которое может приблизить его к совершенному, желаемому. В русской поэзии, особенно в произведениях Ф.Тютчева, есть традиция сложной и многогранной метафорической системы образов, когда поэтическая идея условного сюжета, передающего содержание сна, видения героя, развертывается от частного к универсальному, от сугубо личного переживания и чувства к преодолению пространства и времени. Читаем у Тютчева: «И в жизни нашей повседневной / Бывают радужные сны, / В край незнакомый, мир волшебный,/ И чуждый нам и задушевный,/ Мы ими вдруг увлечены. /...Все лучше там, светлее, шире, / Так от земного далеко.../ Так разно с тем, что в нашем мире, -/ И в чистом, пламенном эфире / Душе так родственно- легко». В поэме Г.Раднаевой мы находим подобные тютчевским образы-символы души, как внутренней мировой сферы (замкнутой и конструктивной) в окружении внешней сферы ( разомкнутой и деструктивной).
Путь героини по мифопоэтическому пространству продолжается и в четвертой ветви сна с подзаголовком «Засаг буляалдаан» («Борьба за власть») происходит ее столкновение с хтоническими существами, некими силами-архонтами, стремящимися завладеть зародившимся миром: «Амаа ангайһан /абарга ехэ загаһан/ угтан ангалзана. /Жаран жалгые/ нэбтэ үлеэһэн һэбшээ һалхин / өөрыгөө залгюулаад,/Загаһые/ жараахай болгоод, / урасхал руунь/ табижархина... Ногоон тужые/ үрэбхилһөөр, / хооһолһоор/ мүлхин ерэһэн Абарга /шара могойтой/ урда урдаһаа/ гэтэлсэнэбди... /Тураг ехэ /шубуун/ нарые/ даляараа халхалаад,/ Дээрэһээмнай/ хүнэһэ хоолоо / алдангүй / шэртэнэшье гү?». «С раскрытой пастью / гигантская/ рыба/ встречает./ Шестьдесят ущелий/ насквозь продувший/ ветер,/ дав себя проглотить,/ Рыбу затем/ превратив в малька,/ по течению/ отпускает... Зеленый лес/ заглатывая,/ уничтожая,/ подползла/ Гигантская желтая змея,/ с которой, не мигая,/ следим друг за другом... Огромная/ птица/ солнце/ крыльями заслонив,/ Сверху / добычу/ выискивая,/ за нами наблюдает?».
В эпическом противостоянии героиня побеждает, и происходит символическая метаморфоза: «Харасым тэсэнгүй,/ хараһаар байтарни,/ хорхой болоод,/ могойшье унашана./ Гайхажа байһаар/ турлааг болоод,/ тураг шубууншье,/ хаагалһаар арилшана». «Не выдержав мой взгляд,/ на моих глазах / превратившись в червя,/ падаеь змея. /В изумлении/ превращаясь в ворона,/ огромная птица/ с карканьем улетает».
В этих хтонических существах есть частички от всех миров: от стихий — как у ветра, который трансформирует гигантскую рыбу в малька; и от Космоса, и от Хаоса, ведь эти существа как бы представляют собой силы на границе миров, они стражи на границе с инобытием. И героиня Г.Раднаевой, победив эти силы, опять остается одна со своими сомнениями и терзаниями.
Встречи с этими чудовищами символизируют своего рода чистилище, куда приводит поэт свою героиню: «Ямар заяатайгаар,/ ямар зүргөөр/ хүрэжэ эндэ/ ерээбиб?/ Хуурмаг дэлхэйе/ үнэн гүүлэхэ/ оршолон хэбэртэй,/ һүртэй гээшэнь -/ Ямар дали,/ ямар зориг/ асарааб намайе,/ гайханаб». «Какой судьбой,/ какой тропой/ дошла я/ досюда?/ Неправедный мир/ сделать справедливым / могущая вселенная,/ как она грозна -/ Какие крылья,/ какая смелость/ привели меня,/ я удивляюсь».
Героиня в своих мучительных размышлениях о величии и малости человека сравнивает его со свечой, эхом, тенью, духом. Приводятся прямые аллюзии с древнегреческим мифом о Прометее, прикованном к скале: «Хүмэг шулуунда,/ гайханаб,/ хадуулжа,/ хүнүүдэй нүгэл/ сагаалха үйлэтэй/ Үе сагуудай / һабарһаа алдуурһан / хүн гүб,/ али бурхан гүб?» «К скале прикованный,/ грехи людей / очистить предопределен,/ Из времени / когтей вырвавшийся,/ человек я, /или бог?».
Как бы ни был велик человек, как бы ни одарила его судьба, но его смертный час неотвратим, это рок всех людских жизней и усилий. Но героиня Г.Раднаевой тверда и искренна в своих поисках, она готова принять будущее, каким бы оно ни было. Она много мучилась на этом пути познания себя и мира, для нее наступает прозрение: «Ойлгоһон/ олон юумэнэйнгээ/ гашуун дурасхаалһаа / зобоходом,/ Олоной түлөө/ бүлеэхэн нулимсамни/ эндэхи дэлхэйе/ шэшэрүүлжэ байбал». «От познанных /многих знаний,/ от горестной памяти / маясь,/ Печалясь за многих,/ роняю теплую слезу,/ которая здешний мир/ потрясает».
Поэт дарует героине в конце сна умиротворение, и потому мы видим уже другую картину мира, полную светлой надежды: "Загал буурал/ һогоомни/ ногоон тужаһаа/ инзагаа дахууланхай,/ һүн ехэ/ далайһаам/ ундаа харяахаяа/ буужа ябабал. Золоймни хүшэрые/ хүлэйнгөө хурдаар/ дабаха/ хүлэгни хүлеэнхэй, / Һүмбэр ехэ/ уулын/ хормойдо намдаа / үүрһээжэ байбал«.«С темными полосами / изюбриха/ из зеленого леса/ ведет детеныша,/ Из Великого Молочного/ моря/ жажду утолить/ спускается./ К счастью преграды/ быстрыми ногами/ преодолеть готовый/ мой конь дожидается./ У подножия / великой горы/ Сумбэр/ мне ржет».
Пробуждение, все события «мифосна», обладающие очистительным, сакральным смыслом, приготовляют героине новое бытие, духовное возрождение. Перед нами герой нового мифа или эпоса, наделенный особым даром, уникальной способностью услышать истины, лежащие за пределами реального, несовершенного мира.
