Осознанная воля к жизни

Литература во все времена является свидетелем мира, свидетелем человеческого бытия. Прозаические произведения народного поэта Бурятии Галины Базаржаповой-Дашеевой можно рассматривать как художественно-публицистическое свидетельство жизни во всей ее многогранности, где «время прекрасной лампадой вечно горит».



Писатель в своей прозе ничего не выдумывает: в любом ее замысле, ее герое так или иначе трансформируется живая жизнь. Говоря о жизни, вспомнила слова талантливого актера и режиссера Сергея Пускепалиса в его последнем интервью: «...Иногда человек забывает, какой подарок — его жизнь, его возможности. Забывает о том, что можно радоваться и радовать других». Проза Галины Базаржаповой пронизана всеутверждающей радостью жизни!

В книгах прозы «Буусын hургаал» («Заповедь родной земли»), изданной в 2018 г., а также в сборнике «Зерда» (2021) она пишет о том, что в любом возрасте бывают такие мгновения, которые остаются в памяти и влияют на судьбу, на всю жизнь человека. 
Воспоминание об одном из самых счастливых мгновений детства в миниатюре «Зимняя сказка» («Үбэлэй үльгэр») в своей высшей эмоциональной точке переходит на язык поэзии. Хранитель детства — западная гора в образе мудрого старца спасает маленькую героиню при ее опасном спуске с горы на санках. Миг чудесного спасения навсегда остался в благодарной памяти героини, через много лет она с благоговением приветствует гору, видя в ней символ своего счастливого детства. 



Сборник «Заповедь родной земли» открывает лирический рассказ «Как родились сказки?» («Онтохонууд яагаад мүндэлөө hэм?»). Сюжет простой: во дворе у бабушки, как в старину, выделывают кожу. Кожемялка — как приспособление и как явление, лежащее в основе этого рассказа, одно из ушедших в историю реалий традиционного быта бурят. Но за повествованием о героине и ее друзьях, сообща с которыми она крутит кожемялку, а взамен рассказывает сочиненные ею сказки и разные интересные истории, стоит нечто большее: рассказ о мгновении рождения творца. 

Ища ответ на вопрос, поставленный в заглавии рассказа, поймала себя на мысли: а ведь о таком же детском прикосновении к мигу творения, уходящему в вечность, рассказано Галиной Базаржаповой в замечательной маленькой поэме «Гость-уголек» («Сог-айлшан»). Образ-символ «гость-уголек» вызывает в душе героя мгновенный отклик — фантазию, и на глазах читателя рождается новый миф о путешественнике-ламе, пришедшем в дом из легендарной древней прародины — Наян-Нава. Миг прикосновения к вечному истоку народных легенд, сказаний и песен вызывает в душе девочки удивление и трепет, это миг предчувствия высокой поэзии как чуда.

И в маленькой поэме «Гость-уголек», и в рассказе «Как родились сказки?», (также можно назвать и другие рассказы, притчи) ее лирические герои поднимаются до уровня эпического по своему мироощущению, пониманию жизни и социальному поведению. Эпическое (временное) начало обретает субъективную глубину, темперамент, пафос, а лирическое (субъективное) начало — свойство реального изображения явлений жизни, глубину философского обобщения.

В рассказе «Хүүхэн үриин жэшээ» («Дочурки маленькой пример») автор уводит читателя в 1930-е годы, время репрессий. Лубсан лама, отправляясь в ссылку, вдруг видит, как падает, споткнувшись, его пятилетняя дочка Ханда-Ешэ. Но девочка не плачет, хотя ей больно, она молча поднимается с земли и удаляется от чужих любопытных глаз. И в этот миг ее отец понял и поверил, что у дочки сильный характер, ее не смогут сломать. И эта вера стала ему путеводной звездой все долгие годы лишений, поступок маленькой дочери стал для него примером стойкости и мужества. Автор далее повествует, как удалось выжить Лубсан ламе и его семье, пройти все испытания, выпавшие на их долю, как разрастается на земле их родовое древо.



Работа журналиста предполагает командировки, ближние и дальние. Сюжеты многих рассказов Галины Базаржаповой найдены в таких поездках, которые дают массу впечатлений от знакомств с людьми, когда писатель жадно смотрит и слушает, ярко запоминает.

В этих сборниках много маленьких рассказов, подобных наброскам художника: интересный сюжет, героев немного, но они написаны яркими, густыми мазками. Сюжеты в основном о времени великих потрясений в истории нашего народа — периода репрессий и Великой Отечественной войны. Эти рассказы — яркие свидетельства того, как эти события отразились на судьбах многих тысяч людей. 

Особо запомнились два небольших эпизода на тему репрессий. В рассказах «Наш Баяа молодец» («Манай Баяа бэрхэ даа»), «Верните мою дочку» («Хүүхэниием асарагты») описаны случаи, когда буряты берут в семью детей репрессированных, гонимых по этапу. 

Удивительная сила народной мудрости, милосердия и добродетели, покоящаяся в простых людях, раскрыта автором в коротких, но судьбоносных мгновениях их жизни. И вспоминается мой двоюродный дядя Александр Мадыевич Шубин, усыновленный в младенчестве добрыми людьми, когда его родителей отправили в ссылку. Он вырос, выучился на инженера-металлурга. Он знал о своей кровной родне, общался с нами, я не раз была в гостях в его дружной, гостеприимной, интеллигентной семье.
Удивительны истории бурятских лошадей на войне. В рассказах «Зерда» и «Сосор Хээрэ» потрясают сцены встречи человека и лошади на фронте, этот миг узнавания друг друга волнует читателя до глубины души. В рассказе «Зерда» гнедой конь не только помнит своего хозяина, он понимает и выполняет его команды, сказанные на бурятском языке. Поняв и оценив этот миг обретения родной души, сослуживец Иван Попов с уважением и сочувствием говорит о лошадях:

— Жалко лошадей. В отличие от нас, если они останутся живы, никогда им не вернуться домой. Оказывается, помнят, откуда они родом, думают, чувствуют... Я это только сейчас понял.
Благодаря Зерде герой рассказа Гомбо Ширапов обретает настоящего друга Ивана Попова. Когда Зерда погибает в бою, Гомбо и Иван вместе оплакивают эту потерю. Иван говорит:
— Зерду жалко. Как человека. Ты говоришь, что лошади могут перерождаться в людей. Если они умные... И еще: Зерда умерла в бою. За нас. За всех.

Приходит миг осознания великой истины: человек не в силах изменить круговорот сансары, когда жизнь сменяется смертью. Автор повествует, что эта истина становится особенно зримой и жестоко реальной на войне.

О людях, в чьи судьбы безжалостно вмешалась война, кто испытал ужасы немецкого плена, а затем долгие годы существования в чужой стране, повествуют рассказы «Япон Бадма», «Американ Бадма», «Хальмаг аялга» («Калмыцкая мелодия»). Герой рассказа «Американ Бадма» спустя двадцать лет после войны возвращается домой. Увидев сына, на которого еще в 1943 году пришло извещение «пропал без вести», старая мать падает без чувств. Миг ее величайшей радости чуть не стал последним мгновением жизни. Этот рассказ как зажженная автором неугасимая вечная зула — лампада благодарной памяти матерям, с надеждой ждавшим сыновей с войны, наперекор всем похоронкам.

Герой рассказа «Калмыцкая мелодия» от радости теряет дар речи, узнав, что Родина его простила, он может вернуться домой. Встреча с любимой женой, повзрослевшим сыном, родная калмыцкая речь и мелодии родной степи, где волнуется на ветру море тюльпанов, оказались чудодейственными, происходит великий миг обретения: Родины, родных людей, языка, смысла жизни.

В сказе «Будаанай» реальное событие удочерения в ходе развития сюжета превращается в пролог, кульминацией действия становится миг возвращения ребенка. Сюжет напомнил мне историю моей мамы, отданной родному дяде, но впоследствии символически «возвращенной» обратно. После ее возвращения, по рассказам бабушки, родились ее младшие сестра и брат. Так прервалась череда детских смертей в семье.

В рассказах и притчах Галины Базаржаповой главный герой — сама жизнь, или постоянная, осознанная воля к жизни, к пониманию, к видению и знанию жизни. И в своих произведениях она находит оригинальное художественное выражение извечных поисков знания жизни. 

В рассказе (скорее притче) «Обида Розы Израилевны» описан случай из жизни тщетно пытавшейся излечиться женщины. В отчаянии она ищет субъективную причину своего недуга, обращается к провидице. Оказалось, что она испытывает телесные муки из-за обиды, нанесенной много лет назад старенькой соседке Розе Израилевне. Лишь попросив прощения у давно покойной старушки, героиня притчи обретает душевный мир и здоровье.



В рассказе «Стан Гэндэна» («Гэндэнэй бууса») описан поединок неординарного человека со злым роком, выпавшим на его долю: быть ламой во время жестоких репрессий. Он сам выбирает себе судьбу отшельника, живет в лесу. Тем самым он порывает с миром необходимости и уходит в мир природы, в мир свободы. Об этом мире писал Ф.И.Тютчев:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...

Гэндэну оказалась духовно близка независимая и самостоятельная сущность природы. Осознавая ее духовные свойства, за долгие годы сосуществования он стал ее частью. Как писал Л.Н.Гумилев, «... нелепо хвалить или осуждать Природу, не ведающую ни добра, ни зла» (Лев Гумилев. Древняя Русь и Великая Степь). Но пришло время старости, ставшее для Гэндэна тяжелым испытанием. Земляки, и до этого помогавшие ему, поместили старика под присмотр, в тепло и уют. Прожив там зиму, Гэндэн ранней весной устремился в свой лесной стан, на свободу. И на этом пути наступил его последний миг долгого поединка с судьбой. Автор пишет: «Можно сказать, что он виновен, можно согласиться и с тем, что не виновен — это был выбор Гэндэна. По своему усмотрению, по своей воле выбранная и прожитая жизнь...»

За трагическими перипетиями описываемых автором судеб, чуткий читатель чувствует ее близость к той маленькой мечтательнице с туго заплетенными косичками, увидевшей в угольке гостя — ламу из древнего Наян-Нава, чувствует ее связь с той открытой добру и состраданию девочкой, что наверху, в тооно юрты, видит зажигающего огонь в очаге Баира, погибшего на войне сына бабушки... И становится понятно, почему очень образная ее проза свободно переходит во владения поэзии, ведь это проза, насыщенная тонкой лирикой.

Перед нами тяготеющее к синтезу взаимопроникновение прозаических и поэтических элементов, снятие перегородок между образами в поэзии и прозе. Это стремление к синтезу в художественном мышлении, в структурных решениях — новая страница в творчестве Галины Базаржаповой, тенденция яркая, эмоционально насыщенная. Пожелаем ей удачи в творческих поисках!
Но при всем этом Галину Базаржапову отличает серьезное и глубокое восприятие традиции. Подобно искательнице жемчуга, она выносит на поверхность никем не замеченные прежде сокровища народного творчества. Будучи редактором литературного журнала «Байгал», она организовала конкурс «Семьдесят семь легенд и преданий», имевший большой общественный резонанс, перешагнув границы России, Монголии и Китая. Эта большая работа также стала для нее источником вдохновения. Свидетельство этому — легенды, вошедшие в сборник «Зерда».

Галина Базаржапова впервые познакомила бурятского читателя со средневековым произведением «Алтан дээд үнэний аялгуу» («Золотые изречения высшей правды»), передававшимся из уст в уста начиная с 1251 г. Автором этих изречений является Соркуктай бэкүни (у Рашид-ад-Дина Сорхахтани-беки), жена Толуя, самого младшего из сыновей Чингисхана, мать ханов Мүнхэ, Хубилая, Хулагу, Ариг-Бүхэ.

Галина Базаржапова опубликовала два интервью, не столько интервью, это скорее два диалога автора с людьми, непосредственно связанными с этим уникальным произведением с не менее удивительной историей. 

О том, что своим восхождением к власти сыновья Толуя обязаны опыту жизни, умелому воспитанию и обучению, неустанным заботам мудрой матери Соркуктай бэкүни, признают многие летописцы, в том числе Рашид-ад-Дин. Она была проницательным политиком, непревзойденным переговорщиком и грозным противником: «И если бы все женщины были подобны ей, они превзошли бы мужчин» (Ата-мелик Джувейни. Чингисхан. История завоевателя мира/ Пер. Е.Е.Харитоновой. С.398).

Она учила сыновей бережно и уважительно относиться к земле и ее обитателям. Привлекая детей к административным делам, она обеспечила им всеобъемлющее и практическое образование. Она учила, что для мудрого управления делами государства правителю не менее важно сохранять достоинство и доброе имя, знать и почитать свои корни, великих предков, историю Великого Монгольского государства.

Особенно много выгод от ее опыта и внимания получил второй сын Хубилай, изучивший языки, также писавший стихи на китайском. С самого начала она прививала сыну терпимость и уважение к чужим культурам и назначила ему в кормилицы тангутку-буддистку, которой было суждено оставить неизгладимый след в памяти мальчика (Лейн Джордж. Краткая история: Монголы. Пер. Т.А.Сафина. М., 2020. С.203)

Выдающаяся женщина привила сыновьям любовь к учению и уважение к ученым. Если другие культуры прославляли звон мечей, истязания животных или поединки всадников, то Чингисиды наслаждались столкновением идей и драматизмом спора. Дворы Чингисидов украшались присутствием ученых и мудрецов.

Из диалога с Гэндэнгиин Долгорсүрэн читатель узнает, что ее супруг Журнайн Нүрзэд в шестилетнем возрасте удостоился ответственной миссии: выучить наизусть свод изречений Соркуктай бэкүни. Его дядя Лэгжэн, маарамба-лама, учил мальчика запоминать трудный текст, 2700 строк, притом язык 13 века! И вместо игр с ровесниками мальчик заучивал большие куски произведения. Лэгжэн-лама зажигал лучину и проверял, сколько строк успел запомнить мальчик. И в эти мгновения, пока горит лучина, Нүрзэд передавал по памяти строки заповедей Соркуктай бэкүни, ее завещание далеким потомкам хранить историческую память, знания, традиции.

И встает перед читателем образ мальчика, затем юноши, чья жизнь и возможности были посвящены миссии сохранения памяти о мудрых заповедях Соркуктай бэкүни. На его лице радость испытания, радость победы над собой самим, радость завоевания своего удела. Он в этот миг мерил себя мерою величия времени...

Диалоги Галины Базаржаповой — это диалоги о бессилии времени перед лицом бессмертия народа. Это гимн стойкости народной памяти, способной сопротивляться коварству забвения, силе, которая пробует вымыть прошлое из всех уголков памяти, стереть грани великого и малого, светлого и темного.

Вот какая удивительная галерея мгновений открывается взору читателя при чтении прозы Галины Базаржаповой.