Незабываемый Линховоин или Священное имя ЛХАС

Народный артист СССР, лауреат Государственных премий РСФСР и Бурятской АССР, профессор Лхасаран Лодонович Линховоин — уникальное и удивительное явление в оперном искусстве Бурятии и России. В истории мировой оперы — это единственный певец, получивший огромное признание еще будучи студентом консерватории — был удостоен звания народного артиста Бурят-Монгольской АССР. Громада его таланта обогатила культуру нашей республики, сама личность творца — истинное воплощение души бурятского народа.

Чтобы послушать его уникальный голос, в Улан-Удэ приезжали зрители из других городов. Более тридцати оперных партий спето Линховоином не только на сцене родного театра, но и в Большом, Мариинском, Казанском, Львовском и других театрах. Его приезда ждали во всех союзных республиках бывшего СССР. С гастролями Лхасаран Лодонович объездил тридцать восемь стран мира. Повторить его успех сегодня мечтают многие начинающие и профессиональные артисты.

Его имя носят улицы, школы искусств в Могойтуе и Улан-Удэ, музей на малой родине артиста в селе Ага-Хангил, его именем названы Международный конкурс вокалистов в Агинском округе и фестиваль оперы, который проходит в столице Бурятии.

Кроме мощного голоса, артистизма и великолепной сценической фактуры, природа щедро наделила его многими другими талантами — режиссера, художника, публициста, драматурга, музыкального организатора и педагога.

Удивительное наследие выдающегося певца и человека Лхасарана Линховоина, его личные архивы, публикации и воспоминания вошли в книгу «Священное имя Лхас», которая увидела свет в издательском проекте «Буряад-Монгол Ном».



Как для плодородия земли необходимы питательные силы, так и для формирования и сохранения национального самосознания, образа мышления, менталитета в современном глобальном мире эта книга — источник вдохновения и гордости, понимания особенностей образа жизни бурятского народа, формирования его ценностных ориентиров. О каждом народе судят по нравственным вершинам и идеалам, которыми он живет.

«ПОЙМАЮ СВОЮ РАДУГУ»

Думаю, людям будет интересно знать, как из маленького человека вырос великий артист, на какой почве появились условия творчества, какие чувства и переживания формировали его личность.

Лхасаран Лодонович Линховоин родился 1 января 1924 года в самом восточном аймаке Бурят-Монгольской АССР — Агинском аймаке. Когда по древнему обычаю обратились к ламам за именем для новорожденного сына, мальчику было дано имя Лхасаран. Сказали, что он до 12 лет будет сильно болеть, но если выживет, станет большим человеком. И на самом деле жизнь мальчика висела на волоске, от дизентерии он буквально таял: солнечный свет светился через детскую руку. Но судьба послала ему помощь, однажды к ним постучался путник. Китаец, узнав о болезни, дал порошки, от которых маленький Лхас выздоровел.


Его дед и прадед были скотоводами-кочевниками, а отец сумел стать сельским учителем — всюду, где он работал, люди называли его Лодон-багша. Отец учился в приходской русской школе для инородцев, а после закончил Читинскую семинарию. После ее окончания работал в Агинске учителем. Лодон-багша потом работал в Кижингинской школе. Там он, будучи завучем, создал оркестр, купил струнные инструменты и всех научил играть по нотам. «Отец всегда играл на мандолине, и, как я себя помню, у него в голосе было какое-то неповторимое вибрато. Мне очень нравилось заниматься в оркестре», — вспоминал Лхасаран Лодонович.

Отец и мать мальчика были музыкальными людьми. Лодон имел отличный голос, пел в любительских концертах, участвовал в спектаклях художественной самодеятельности. Он с детства стал прививать любовь к искусству своему сыну.

Лхас был от природы любознателен. Все, что его окружало в детстве, внесло свою лепту в его формирование. Маленьким мальчиком жил с матерью при Агинском дацане. Он видел все религиозные обряды, ему, как он вспоминал «очень нравились хуралы, где пели в четыре голоса, дули в огромные трубы — үхэр-бүреэ, бэшхүүр, били в маленькие и большие барабаны — хэнгэрэг, сан, сэлин. Молебен начинал низкий бас унзад ламы, он задавал тон хору. Там были хувараки — мальчики десяти-одиннадцати лет. Они пели, читали молитвы дискантами».

Память детства Лхасарана Линховоина сохранила и такой эпизод: «1930 год... Агинская тюрьма. Там за длинным трехметровым частоколом с вышкой сидел мой отец. Перед закатом ему разрешалось выходить на вышку и играть на мандолине — диковинка для села! Он пел, и народ из деревни под вечер собирался и слушал его. К выходу отца бежал и я. Это очень впечатляло. Старушки плакали — очень его любили. Он был Лодон-багша (учитель), и каждый старался что-нибудь передать ему. Это была для меня веселая тюрьма. Меня пускали к отцу. Народу много сидело, и меня всегда угощали. А дома всегда было голодно».

Жизнь семьи была трудной, но люди не озлобились, не очерствели, сохранили тепло сердец друг для друга — не это ли мудрость способна сохранить народ. С какой добротой певец вспоминает свою собаку. «Она была мне другом и нянькой, всегда рядом бежала и облизывала меня всего с ног до головы, как своего щенка,
и никого ко мне не подпускала. Очень я любил свою собаку. Ее звали Хотошо. Когда я, убегая от кочевья, уставал, то садился на нее, и она везла меня домой. Или просто брала за рубаху и тащила к дому. Захочешь пойти куда-нибудь — она ляжет и не пускает. Мне казалось, что она меня понимает. Я разговаривал с нею, делился
своими детскими радостями и огорчениями до восьми лет. Мы с Хотошо почти не расставались».


Жизнь в степи невозможно представить без песни. Отец певца Лодон-багша очень хорошо пел. Его любимую песню о верблюжонке-сироте «Үншэн сагаан ботогон» Лхасаран Линховоин часто исполнял на концертах. Так одухотворенно мог петь только человек, который прекрасно знал жизненную философию родного народа. Все потрясение детской души от увиденного и услышанного однажды смогло всколыхнуть весь его внутренний мир, жить в нем и вместе с песней выплескиваться на простор. В книге «Священное имя Лхас» можно прочитать воспоминание «Плач верблюдицы» именно об этом эпизоде жизни: «Наша верблюдица подарила нам верблюжонка. Верблюжонок был слабый, на тоненьких ножках, но мне и моей собаке Хотошо он нравился.

Утром меня разбудили непривычные звуки. Будто кто-то поет и плачет. Одновременно узнаю голос бабушки. Она выводит высокую и задушевную мелодию, которая прерывается мерными и звонкими ударами. Я выскакиваю из юрты. Верблюдица привязана к коновязи, а рядом моя мать держит верблюжонка. Бабушка поет, подыгрывает себе на волосяном хууре и бьет колотушкой по котлу. Я подошел ближе.

Вот оно что: маленького верблюжонка не подпускает к себе верблюдица. Бабушка поет печальную и трогательную песню „Тээгэ“ с просьбой принять верблюжонка. Музыка такая щемящая и жалобная, что невольно набежали слезы. Я еле сдержался. Вдруг верблюдица заплакала крупными слезами. Бабушка запела еще громче, еще жалостливее. Мать подводит верблюжонка к верблюдице, и та допускает его к своим соскам. Верблюжонок начал жадно сосать молоко. Бабушка продолжает играть и петь. Растроганная пением и глиссандирующими звуками хуура верблюдица начинает облизывать своего детеныша. С тех пор я воспринимаю мелодию, ритм и тембры как эмоцию, а иногда музыка вызывает и зрительные образы. И когда я пою песню „Үншэн сагаан ботогон — Сиротка-верблюжонок“, я стараюсь вызвать в своей эмоциональной памяти детские впечатления».

Вот на такой плодородной почве рос и креп талант великого певца, крепкими корнями связан он с народом, у которого рождались такие песни.

«Я НЕ ЛЮБИЛ ПЕТЬ И ПОСТУПИЛ В КРУЖОК ДУХОВОГО ОРКЕСТРА»

Жизнь будущего народного артиста СССР не была безмятежной, и выбор своего места в жизни тоже был не совсем легким. Так, когда отца нигде не принимали на работу как врага народа, а потом и арестовали, юноша пошел работать кучером. Как вспоминал Лхасаран Линховоин, «сначала возил бухгалтера из города в учхоз, затем поступил работать в учхоз — пахал, боронил, сеял. От учебы отстал, остался на второй год. Окончил семь классов и поступил в кооперативный техникум на бухгалтерское отделение.


В техникум я пошел из-за стипендии. На мою стипендию жили все, но и здесь меня преследовала музыка. Я не любил петь и поступил в кружок духового оркестра». Учась в кооперативном техникуме, играл в оркестре на B-басу (туба), потом перешел на кларнет. «Интернационал», туш, похоронный марш... В 1938 году отца выпустили. Он перевел сына из техникума в десятилетку. Семья переехала в Улан-Удэ.

Когда Линховоин впервые побывал в оперном театре и слушал «Энхэ-Булат Батора», будущему народному артисту СССР, кроме декораций и оркестра, ничего не понравилось. Он не понял ни одного слова, ему было скучно. Но однажды в кино, услышав джаз, который пела женщина, захотел петь и решил научиться. Пел разные песни — русские народные, блатные и вполголоса бурятские песни — все бежали слушать. В десятом классе две одноклассницы повели Лхаса в Дом пионеров на прослушивание, откуда Екатерина Васильевна Владимирская направила его для проверки в театр музыкальной драмы — будущий оперный театр.

Там педагогом у вокалистов работал ее муж — Николай Васильевич Владимирский. Так состоялась судьбоносная встреча Учителя и Ученика. Прослушав юношу, Владимирский сказал, что «материал есть», «не полностью установившийся, но есть». Ежедневный труд в течение трех месяцев, после которого Учитель предложил поступить в хор театра и привел Лхасарана к хормейстеру театра Василию Даниловичу Мидному, большому музыканту — великое счастье встретить в жизни своего учителя, наставника, который может дать молодому человеку настоящую путевку в жизнь.

Но все же в основе каждого таланта лежит труд человека. Лхасарану Линховоину давалось многое, он с детства был приучен трудиться. Совсем маленьким пас овец. Неплохо шил, как вспоминала его жена, вместе с тещей он сшил себе соболью шапку, которая ему была очень к лицу и, когда он дома работал над образом Бориса Годунова, всегда ее надевал — она помогала его перевоплощению в образ.


Было время, когда ему даже приходилось ночами подшивать людям валенки. Одним словом, он не чурался никакой работы. Таким он был и в служении сцене.

Певец умел хорошо рисовать. Так, со своим другом Даширабданом Батожабаем, тогда уже известным писателем, они расписывали настенные коврики, пользовавшиеся большим успехом. Будучи уже известным певцом, он использовал это свое умение — эскизы своих гримов и костюмов рисовал сам.



СТИХИЯ ЕГО ТАЛАНТА

Первой партией в классическом репертуаре Лхасарана Линховоина была маленькая эпизодическая роль Ловчего из оперы «Русалка» с одной лишь фразой: «Ох, уж эти мне мужья, чего им дома не сидится?!». Вскоре он был назначен дублером-исполнителем главной роля героя-революционера Ранжурова в пьесе «Сын народа».

Линховоин глубоко вник в образ страстного борца, первого бурятского героя, руководителя революционного восстания 1905 года. Следующую большую роль, уже с пением, Линховоин исполнил в пьесе Н. Балдано «Бабжа-Барас Батор». После этих двух ролей, в которых выявилось большое мастерство молодого актера, Линховоин выступил в музыкальном спектакле «Баир», а потом в опере «Энхэ-Булат Батор» (музыка М. Фролова). К 25-летию Бурят-Монгольской республики была подготовлена опера «На Байкале» (музыка лауреата Сталинской премии Л. Книппера), в которой Линховоин с успехом сыграл роль Андрея.


Подлинную славу молодому певцу принесла партия Бумбы в опере «Мэдэгмаша».

От исполнения маленькой роли Ловчего в «Русалке» до партии Мельника в той же опере прошло пять лет. А через десять лет Лхасаран Линховоин спел партию Мельника на сцене Большого театра.

Москвичи же услышали молодого бурят-монгольского артиста на декаде литературы и искусства в 1950 году. Он спел тогда в Большом зале консерватории арию Сусанина, народную русскую песню «Стенька Разин», «Шотландскую застольную» Бетховена и несколько бурят-монгольских песен.

Заботясь о дальнейшем росте молодого талантливого артиста, правительство республики отправило его в Москву, в консерваторию, откуда он потом перевелся в Ленинград. В 1951 году, когда 27-летний Лхасаран Линховоин и его жена Вера Лыгденова были студентами второго курса Ленинградской консерватории, пришла правительственная телеграмма о присвоении звания народного артиста Бурят-Монгольской АССР — это стало событием не только для всех студентов, но и для всей консерватории. К тому времени он был дипломантом Пражского и Берлинского международных фестивалей молодежи. Все годы учебы он был именным сталинским стипендиатом и завершил ее с отличием.


Лхасаран часто выступал в малом зале Ленинградской консерватории, в Малом зале Ленинградской филармонии, в Доме искусств в Москве. Ему очень повезло — учился у известных профессоров. Педагогом по специальности был выдающийся певец, соратник Ф.И. Шаляпина, солист Мариинского театра Иван Иванович Плешаков. По камерному классу — профессор Зоя Петровна Лодий, в свое время знаменитая камерная певица, не раз покорявшая слушателей европейских стран. Большую роль в становлении Лхасарана как певца и артиста сыграл известный музыкант, дирижер оперного театра Павел Михайлович Берлинский.

У Лхасарана Линховоина было особое обаяние. Недаром в Ленинграде в консерватории ходили легенды об особой улыбке Линховоина, о линховоинском выходе на сцену, об особенной интерпретации им многих произведений, в частности, романсов Ф. Шуберта «Двойник» и «Серенада», «Старого капрала» А. Даргомыжского.
Иван Иванович Плешаков говорил: «В исполнении Лхасика есть что-то неуловимое, безбрежное, глубокое, какие-то непонятные оттенки души и сердца. Я в Забайкалье не был, уникальное озеро Байкал не видел и, к сожалению, наверняка не увижу. Мне много лет, но мой „малыш“ так поет „По диким степям Забайкалья“, что мне кажется, что я побывал в дремучих лесах за Байкалом, плыл на лодке по легендарному морю-озеру. И я всегда в душе благодарю свою судьбу, что на старости лет имею возможность заниматься самородком из далекой Бурятии. Я понимал, что передо мной стоит большая личность, которая своим талантом прославит свой народ и искусство страны».

«БЕЗ ЧЕГО ЖИТЬ УЖЕ НЕ МОГУ»

Все, чего бы не коснулся в своем творчестве Лхасаран Линховоин, обретало новую жизнь, окрашенную светом его энергии и личности. Его художественные образы черпались из богатого опыта, из сердца. Он приходил в театр задолго до спектакля — отряхнуться от груза повседневности, чтобы вжиться в свою сценическую роль — это говорит о великой ответственности артиста. Но он никогда не повторялся, каждый раз вносил в образ что-то новое, менялась осанка, повороты головы, движения. Очень любил драму на сцене, крупные переживания, ему надо было, чтобы чувства развивались на сцене.

У Линховоина — красивый сильный бас и он отлично владеет им. Но Линховоин не только певец, он — актер.

«Сценическое дарование, яркая эмоциональность помогают певцу добиваться впечатляющей выразительности, — писали о нем в газетах. — Он свободен от театральных штампов, всегда правдив, убедителен на сцене. Но это никогда не мешает тонкому сценическому рисунку роли. Характеристика образа отмечена у Линховоина определенностью и глубиной. От детской наивности в начале оперы до трагедийного пафоса в сцене сумасшествия — таков точный путь психологического развития образа Мельника. Но вот звучит жизнерадостная музыка Россини. Линховоин — дон Базилио. Неестественно длинны его руки, забавно высвечивает высокая яйцевидная макушка. Сколько неиссякаемой комедийности во всем облике дона Базилио, в его манере переступать по комнате! За пять лет работы в театре после консерватории Лхасаран Линховоин спел пятнадцать партий. Это означает, что ежегодно ему приходится осваивать по три партии. Только трудолюбие и природный талант помогают исполнителю справиться с этой трудной задачей».

«Это очень «по-линховоински»: для артиста изучить партию — значит знать всю оперу, самому искать рисунок грима и костюма, обдумывать мизансцены, помогать товарищам по спектаклю. А отсюда — глубина и «обстоятельность» его лучших ролей, — так характеризовали его отношение к своему делу.

Перечисление ролей, над которыми работал Лхасаран Линховоин, позволяет судить о его большом творческом диапазоне. Опера — основная стихия его таланта. Он умел находить свежие краски, создать глубокие образы, богатые вокально и сценически. Партия Мефистофеля в «Фаусте» Ш. Гуно, Гремина в опере «Евгений Онегин» П.И. Чайковского, Ивана Сусанина, Бориса Годунова, Мельника в «Русалке» А.С. Даргомыжского, Кочубея в «Мазепе» П.И. Чайковского, Дона Базилио в «Севильском цирюльнике» Д. Россини, Кончака в «Князе Игоре» А.П. Бородина — во многих десятках партий, спетых им, совершенная вокализация всегда сочетается с глубиной и значительностью созданного образа, с точностью сценического рисунка.

За исполнение партий Бумал-хана в «Энхэ-Булат баторе» М. Фролова, Ивана Хованского и Кончака певец удостоен звания лауреата Государственной премии имени М. И. Глинки за 1979 год.

Немало интересного найдено талантливым бурятским певцом и в национальном оперном репертуаре — хранитель народной мудрости, верный сын своей родины охотник Булган-Табита (опера Д. Аюшеева «Побратимы»), авантюрист шэрээтэ-лама (музыкальная комедия Б. Ямпилова «Будамшу»), жестокий Бумал-хан (опера М. Фролова «Энхэ-Булат батор»).

Лучшего Кончака, чем в исполнении народного артиста СССР Лхасарана Линховоина, нет на современной оперной сцене, — таково единое мнение завзятых театралов, критиков. «На сцену, казалось, он выезжает на коне», — признавались коллеги, рассказывая о его Кончаке.

В мире нет и не будет такого Кончака — это истина. Триумфальное выступление в «Князе Игоре» в Москве в 1959 году свело с ума любителей оперного искусства, мир заговорил о Линховоине. Его мягкий, редкой красоты бас, лиризм, артистическое мастерство покорили москвичей. В каждой роли он искал свой собственный путь, и оттого в звучании голоса певца всегда слышалось биение его сердца, роль казалась написанной специально для него.
«Живое, горячее дыхание степи врывается вместе с ним на сцену», — отзывался журнал «Театральная жизнь». Кончак был глубоко понятен ему, выросшему в степи.

«Все в нем чеканно броско и точно. Все, начиная от могучей фигуры, схваченной широким поясом с серебряной пряжкой и увеченной грозным мечом, от монументально повернутой головы с золотыми серьгами до играющих нерастраченной силой бицепсов и молниеносно меняющегося лика — все свидетельствует о всемогуществе хана, захватившего в полон храбрейшего из путивльских князей. А какое неисчерпаемое богатство интонаций в голосе коварного восточного владыки!», «Так богаты интонации голоса, мимика, жесты. Порою забываешь, что перед тобой артист, сомневаешься, не сам ли Кончак шагнул через толщу веков в наши дни. Этот Кончак был особенным» — таковы были отзывы на исполнение Лхасарана Линховоина.

Линховоину сопутствовал в Москве огромный успех. В Большом театре он с блеском исполнил также партию Мельника в опере А. Даргомыжского «Русалка».

Затем приглашение в Ленинград, в театр имени Кирова. Своего Кончака Линховоин показывает на родине русской оперы. Приглашение на гастроли в ведущие театры страны — это уже само по себе признание дарования певца.

ГДЕ ПОКОРЯЛ СЕРДЦА ЛЮДЕЙ

Линховоин пел в театрах Ташкента и Алма-Аты, давал концерты в Киеве. Линховоина слушали на Сахалине, в Хабаровске, Иркутске, Красноярске, Кузбассе и еще во многих городах Сибири. Линховоин в составе первой делегации работников искусств СССР выезжал в Демократическую Республику Вьетнам. Не один раз гастролировал певец в Монгольской Народной республике. Вместе с прославленными деятелями советского искусства выступал в ГДР, Чехословакии и Польше, а затем в странах Африки — Нигерии, Гане, Того, Дагомее, Либерии, Береге Слоновой Кости, Гвинее и Мали. Африканцы с восторгом принимали советских артистов. Линховоин покорил слушателей еще и тем, что в каждой стране исполнял какую-нибудь песню того народа. Его рассказы о поездках и путешествиях вызывали живой интерес читателей того времени, с нетерпением ожидавших новых публикаций. Эти путевые заметки певца вошли в книги «С песней по странам мира» и «По странам Африки».



В книге «Священное имя Лхас» немало работ известного музыковеда Бурятии Олега Куницына о творчестве народного артиста СССР Лхасарана Линховоина. В одной из них он пишет: «И все-таки, если Линховоин — камерный певец и не превосходит Линховоина — оперного артиста, то без знакомства с концертным творчеством вокалиста представление о его художническом облике будет далеко не полным.

На эстраде певец держится подчеркнуто „камерно“, лишь сдержанным жестом и чуть намеченной мимикой оттеняя выразительность вокальной линии. В музыке Чайковского Линховоин, например, подчеркивает ее психологическую насыщенность, значимость каждой интонации, мелодическую распевность. Как глубокий лирико-философский монолог звучит у него, в частности, романс „Ночь“.

Певец показал здесь тонкое ощущение формы, умение распределять оттенки, идти к кульминации. Сдержанно „произносятся“ первые речитативные фразы, голос певца с мягкой задушевностью „скользит“ по хроматическим поворотам мелодии. Волнение нарастает, голос наполняется чувством, и как крик души возникает кульминационная фраза — „появись же хоть во сне“. Легко и изящно поет Линховоин „Флорентийскую песню“ Чайковского, тонко подчеркивает подвижный ритм „Ирландской застольной“ Бетховена, сдержанно передает трагизм „Двойника“ Шуберта.

В русских народных песнях „Эй, ухнем“ и „Вдоль по Питерской“ у него много удали, лихости, чисто русской душевной широты, широты мелодического дыхания. Запомнилась романтическая элегичность и вместе с тем мудрая глубина в трактовке старинного русского романса „Ямщик, не гони лошадей“. С большим подъемом, вдохновенно поет артист современные песни — „Журавли“ Френкеля и „Балладу о солдате“ Соловьева-Седого.

Линховоин известен как непревзойденный исполнитель бурятской музыки. Романсы Балдакова, песни Цырендашиева, Павлова, Манжигеева он поет увлеченно, выявляя национальные краски, бережно, тепло интонируя мелодии, близкие бурятским народным напевам».

Концертный репертуар певца включает более 200 произведений — арий, романов, песен.

ПОБОЧНЫЕ УВЛЕЧЕНИЯ

Огромен список его литературных работ, в котором есть газетные статьи, книги, либретто, пьесы, сценарии телефильмов. Есть роли в кино, в нем чувствовалось и режиссерское начало. Лхасаран Линховоин снялся в трех фильмах как актер: «Случай в тайге» («Киностудия имени М. Горького», 1953 г.), «Золотой дом» («Мосфильм», 1959 г.) и «Гонцы спешат» («Казах-фильм», 1980 г.), подготовил несколько оперных премьер, принял участие в сочинении либретто национального балета «Во имя любви» и оперы «Прозрение».

И еще одно большое «побочное» увлечение певца — литературная деятельность. Линховоин писал на русском и бурятском языках. Книги и статьи Линховоина пользовались вниманием широкого круга читателей, в театре шли спектакли по его либретто. Также он писал музыкально-критические статьи, воспоминания о современниках — Бадме Балдакове, Бау Ямпилове и др. В либретто опер и балетов, в драматических пьесах Линховоин был изобретателен на сюжеты, на неожиданные повороты действия. Все эти «параллельные» музыке занятия расширяли творческий кругозор певца, делали более объемными и достоверными его оперные образы. А сам Лхасаран Лодонович говорил как-то о еще одной полезной стороне своих увлечений: «Насыщенная, очень насыщенная, иногда сверх меры насыщенная жизнь певца — бесконечные спектакли и концерты плюс сопутствующие обстоятельства — переезды и перелеты — не могут не вызывать чувства усталости. Эмоции начинают как бы притупляться. И вот тогда понимаю, что надо сесть за рисунок, за рукопись новой статьи или книги, за либретто — такая перемена освежает, возвращает остроту ощущений. А вскоре приходит и то, без чего жить уже не могу — новая жажда петь».

Лхасаран Линховоин как педагог воспитал многих талантливых певцов, постоянно помогал своими советами коллегам по театру. Он открыл дорогу в ведущие консерватории Советского Союза своим ученикам — Владимиру Буруеву, Саяну Раднаеву, Киму Базарсадаеву, Вячеславу Елбаеву и многим другим, чей талант и труд принесли славу нашей Родине.

Во всех отзывах и высказываниях специалистов музыкально-театрального искусства имя Лхасарана Линховоина сопровождалось эпитетами «замечательно», «великолепно», «уникально». Он создал богатую галерею сценических образов, которая сегодня стала не только золотым фондом оперного искусства, но и бесценным наследием культуры бурятского народа. Он проложил свой путь к сердцам зрителей, в которых остается и сегодня.