Из художественного опыта национальных поэтов Сибири

Именно в жанре поэмы, а не в лирике они находят возможность существования образам, родившимся в недрах традиционного мифа, пракультурным, устоявшимся, пробившимся сквозь тьму тысячелетий. Именно «глубинное» знание древнейших верований, мифов, культов такой поэт считает необходимым в творчестве. В бурятской поэзии, например, к таким поэтам следует отнести Шагдара Байминова. Интерпретация сюжета каждой из его эпических поэм может осуществляться не столько в конкретном, «житейски—реальном», сколько в мифологическом ключе.


В хакасской литературе, например, следует назвать Моисея Баинова, автора ряда поэм, в том числе написанной на основе героического эпоса алыптых нымах — сказаний о богатырях. Одна из лучших его поэм — «Хан Тонис на темно—сивом коне» (1994) — героическое сказание о богатыре (алыпе) Хане Тонисе, его подвигах. Строя поэму как повествование—биографию фольклорного героя—богатыря, Баинов творчески соединяет и переосмысливает сюжеты нескольких сказаний алыптых нымах. Странствия Хан Тониса неотрывны от его верного коня, который не просто умен, наделен скаковыми качествами. В изображении темно—сивого коня используются вполне традиционные гипербола и сказочная фантастика, характерные для героического эпоса. Он, как и другие богатырские кони в поэме, преодолевает за один миг огромные расстояния, в своем стремительном беге уподобляется ветру и птицам — он может взмывать до небес. Вот поступь богатырских коней: «...кони легким шагом, быстрой рысью поднимаются в гору, так что качаются горные полы, прогибается горная грудь» (Баинов М.Р. Хан Тонис на темно-сивом коне /пер. с хак. Н.М.Ахпашевой. — Новосибирск. — 2007. — с. 132).


Сюжет опирается на универсальные мифические образы: это верхний мир с его богами Чайанами, чью волю испытывает на себе герой в разного рода состязаниях, это подземный мир, где он тоже проходит через все испытания и искушения, это, наконец, земной мир, состоящий из благословенного родного края и родины его невесты Кун Арыг, куда богатырь возвращается из странствия, чтобы соединиться с семьей и со своей возлюбленной. То есть сюжет о подвигах построен так, что герой проходит процесс своего мужания — от юности к зрелости, от одного подвига к другому, из мира фантастического в мир реальный. И богатырь, и его конь — одно целое; что можно сказать о Хане Тонисе, то же самое символически происходит с его конем: богатырский конь «как пружина разжимается, как тетива натягивается, горит, как сабли клинок, светится, как шелковая нить» (Там же, с. 187). Символами оба образа становятся именно в развитии вечного сюжета. В поэме М.Баинова верхние и нижние миры подчинены высшим законам добра и любви. История Хан Тониса — это судьба человека, постигающего эти законы.

Можно сказать, что в переработке фольклорного сюжета хакасский поэт вносит свой индивидуальный вклад, опираясь на использование той закономерности символической образности, когда в символе заложен «мост» из мира реального, несовершенного, неподлинного в мир иной, где он может явить лик подлинности, совершенства, облик истинного бытия. И тогда в художественно-образном познании опыт художника, творческой личности выражает ценности не только индивидуального, личностного порядка, сколько надиндивидуальные, надличностные, т.е. общезначимые, в этом смысле вечные.

Национальный колорит образной символики укрепляет художественные достоинства поэмы, присутствуя не только в героической поэме по фольклорным мотивам, но и в тех поэмах, где возникают глубоко индивидуальные, авторские образы-символы. Например, поэмы якутского поэта П. Тобурокова «Песня бури» (1976), «Полет» (1983), отображающие события ХХ века: гражданской войны, а также покорение человеком космоса, отличаются легким ритмом, динамичным развитием сюжета. Как отмечает исследователь П.В. Сивцева-Максимова, в якутской поэзии 1950–1990-х гг. получили развитие поэмы-стилизации, сказочный сюжет которых придуман самими авторами. Для поэм-стилизаций характерны совпадения воспроизведенного в них времени с реальным; непосредственная связь идейного пафоса, темы произведений с окружающей действительностью; сатирический или нравоучительный характер авторской концепции в системе образов.


По мнению исследователя, «субъективно-авторское начало в поэмах на фольклорной основе обеспечивает целенаправленное движение сюжета, выступает идейным стержнем концепции автора, что особенно ярко проявляется в поэмах-стилизациях, через лирический романтический или сатирический пафос» (Максимова П.В. Жанровая типология якутской поэзии: Вопросы эволюции и классификации форм.- Новосибирск: Наука, 2002. С. 209).

Говоря о поэмах с собственно национальным содержанием, П.В. Сивцева-Максимова выделяет как отдельную разновидность этой группы, поэмы, основанные на народных преданиях и легендах: «Манчаары оrуоhа» («Гора Манчары», 1959) И. Гоголева, «Манчаары Аман oho» («Исповедь Манчары», 1987) И. Баишева, поэмы Таллан Бюрэ «Комүс муос» («Золотой рог», 1965), «Ыыс булгунньах ырыата» («Песня седого кургана», 1987).

Таллан Бюрэ в поэме «Золотой рог» использовал старинное якутское сказание о том, что страшный холод на Землю приносит огромный бык, выходящий зимой из пучины Ледовитого океана. Мифический образ быка под пером поэта превратился в глубоко индивидуальный образ-символ: «... он небо ласковое стал/ Кромсать своими острыми рогами,/ И на куски его бы разметал/ И растоптал бы в ярости ногами,/ Но тут раздался громкий бычий стон, —/ Сломался рог, повис на небосводе,/ И загорелся в тьме звездой Чолбон...» (Таллан Бюрэ. Золотой рог// Таллан Бюрэ. Лена прекрасная. — М.: Сов.писатель. 1972. — с. 39).

Образ получает динамизм и смысловую полноту символа в последующих подглавках «Победа зимы» и " Зима заигрывает«: «То зайцем белым прыгает и скачет,/ То, словно человек, она хохочет,/ То зарыдает вдруг, а то заплачет» и т.д.

Загадочен и притягателен образ-символ Сээркээн Сэсэна, многоликого, чудесного существа, который учит добру и зверей, и людей, заставляя их остановиться и внимать его речам. Этот образ близок мифическому образу бурятского Хангая, хозяина гор и лесов, антропоморфного существа, принимающего облик лесных зверей. Сээркээн Сэсэн и орел принимают участие в спасении замерзающего мальчика. Плач орла над родимым краем, занесенным снегами, приводит к тому, что у зимы отламываются рога, наступает весна. Драматические судьбы орла и мальчика не являются отражением каких-то закономерностей общественной жизни, они свободны от стереотипов художественного мышления, с помощью этих образов-символов Таллан Бюрэ передает народное представление о загадочности мира.

Такие качества символа, как динамизм и смысловая полнота, приобретаются им опосредованно — через индивидуально-личностный мир художника. В символической форме он всегда выражает свою индивидуальность. В этом смысле каждый символ отличается своеобразием, оригинальностью, он уникален, неповторим.
Поэтому в символизации так или иначе находит воплощение творческий почерк личности: мир, отображенный и преображенный в соответствии с его художественно-ценностной позицией. Субъективная реальность в искусстве связана с особым видением действительности. Ее можно обозначить как особую реальность, которая обусловлена специфическими приемами самого художника. Но в еще большей степени она определяется исключительным, индивидуальным дарованием, ярким и самобытным талантом художника.❚