Уже почти 20 лет группа «Намгар» — московский музыкальный коллектив, играющий в стиле world ethno fusion. Намгар Лхасаранова и Евгений Золотарев — тандем семейный и творческий. Хрупкую певицу не раз сравнивали с Бьорк, благодаря внешности и необычной манере исполнения. Благодаря ей, люди всего мира слышат бурятскую традиционную музыку и песни, интерпретированные в стиле фолк-рок. Аутентичная музыка в сочетании с современным звучанием сегодня необычайно востребована, а концерты «Намгар» приходит особенная публика — открытая миру и его многообразию. В этой среде «Намгар» — настоящая знаменитость.
Венец Намдакова
Но так было не всегда. Многие в Бурятии помнят ту Намгар Лхасаранову, которая пела эстрадные песни на бурятском языке в европейском платье с короткой стрижкой. Но однажды обомлевшим зрителям явился совершенно новый образ, в котором гармонично сложилось все — внешность, голос и музыка. Девушка, изящная, словно бронзовая статуэтка Даши Намдакова, выходила на сцену, извлекая звенящие звуки из инструмента со странным названием ятаг. Голосом, похожим на зов иных миров, она звала за собой изумленных зрителей. К ее образу, действительно, приложил руку известный бурятский скульптор. Именно по подобию сделанной им куклы, сестры и брат Даши Намдакова смастерили для Намгар головной убор, ставший ее фирменным украшением. Стилизованные в монгольском стиле «косицы» необычайно пошли певице, а ведь когда-то...
Про косицы
Намгар Лхасаранова выросла в семье чабанов в Агинском районе в селе Кункур. Шестеро детей жили с бабушкой, пока родители пасли скот на гурту. Самым голосистым в семье был отец, которому в юности прочили певческую карьеру. Однако, после войны нужно было кормить семью. Выбор этот отец Намгар принял смиренно, никогда в жизни, не пожалев о том, что ему не досталось певческой славы. Зато выступление солистки ансамбля «Байкал» Даримы Дугдановой, увиденное 15 —летней Намгар, стало началом мечты о сцене и славе. Заплетя косицы и собрав волю в кулак, юная Намгар решила ехать в Улан-Удэ. На прослушивание в Музыкальное училище она пришла за новой жизнью.
— Поступать на вокальное отделение собрались только деревенские девицы — дикие совершенно, но с амбициями, — вспоминает Намгар. — Я смогла взять лишь одну октаву и меня не приняли, посоветовав подучиться. Мир рухнул. Возвращаться в деревенскую глушь снова ходить за скотом казалось совершенно невыносимым, а упросить преподавателей смилостивиться — абсолютно невозможным.
Удрученная поражением, Намгар брела по коридору, когда навстречу ей вышел известный педагог Аюши Арсаланов. «Пойдешь играть на ятаге? — спросил он и добавил: «И будешь еще петь». Так потом и вышло. Но тогда, впервые посмотрев на инструмент, Намгар согласилась — это было лучше, чем ехать в деревню к коровам. Уже через года два она играла в оркестре, овладев инструментом с нуля.
Так началась ее новая жизнь.
Про город
— Мне так нравился город, его архитектура и характер — совсем другой, чем сейчас! — вспоминает она. Теперь, по мнению певицы, объездившей весь свет, ее любимый город потерял свое лицо за вывесками рекламы.
В красивой Самаре, где они недавно выступали, улицу Ленина сохранили в том виде, в котором она была и в Улан-Удэ — с тополями вдоль тротуаров. По этой улице Аюша Арсаланов когда-то вел Намгар устраиваться в филармонию в популярный эстрадно-хореографический ансамбль «Селенга».
— Это был известный ансамбль, эстрадные танцы для него ставили в Ленинграде, все были одеты в красивые стилизованные костюмы. А какие там танцевали красотки — выпускницы хореографического училища! И я пришла — мелкая, деревенская, — смеется Намгар. — Меня взяли туда солисткой. Приняли неплохо, обижать не стали, но проверяли, что я умею.
Про встречу
Там их и свела судьба. Евгений был настоящей противоположностью — вырос в городе, играл на бас-гитаре, ходил в модных очках-«капельках» с бесшабашно кудрявой головой, был свободен как ветер и мало знал о бурятской музыке. На танцплощадках он с коллегами играл запрещенную западную рок-музыку, и молодежи это очень нравилось. И вот, на гастролях в Усть-Орде красавец-гитарист вдруг предложил Намгар сходить на танцы. Принаряженная, она ждала его у входа, но Евгений так и не пришел. Теперь, когда она вспоминает об этом, он выразительно молчит.
— Она была необычная — вела себя скромно и с достоинством. У нее были хорошие манеры, воспитание — чувствовалось, что она искренняя и настоящая, все у нее было от души, — вспоминает Евгений и признается:
Про разлуку
Когда они стали парой, Намгар было 20 лет, а Евгению — 24. В кинотеатр они заходили порознь — так просила Намгар. Межнациональные пары в ту пору привлекали внимание. Но долго шила в мешке было не утаить, и вскоре, увлекшейся эстрадой изящной ятагистке, пришлось вернуться к родителям в агинскую степь. Мелодии эстрады неожиданно стихли для нее. А Евгений, оставшийся на перроне смотреть вслед уходящему поезду с любимой, как ни странно, вознамерился ждать.
—Ты любил меня, что ли? — в шутку спрашивает Намгар. Год разлуки и зашифрованных разговоров по телефону, прошел в томлениях, пока однажды не пришла телеграмма: «Намгар, срочно явитесь для выступления. Директор филармонии Кулагина». Отправил телеграмму Евгений, но Намгар, поверив, отпросилась у родителей в Улан-Удэ.
Про КГБ
...Обратно в Агу они вернулись вместе. И Евгений остался жить на степной стоянке. В нескольких километрах от них на своих стоянках сидели чабаны, от скуки посматривавшие за молодыми в бинокль. Каждый день рафинированный музыкант Евгений ходил на пригорок собирать окурки за другим чабаном — время было тяжелое, сигарет не было. Доходя до места, он крутил самокрутку, курил и уходил обратно. «Слушай, твой зять работает в КГБ,» — передали отцу Намгар, присматривавшие за молодыми сквозь степь, соседи-чабаны, которым показались странными ежедневные манипуляции Евгения в поле. А тот, тем временем, научился доить, запрягать лошадь, чистить загон, заниматься заготовкой сена.
— Мне очень нравилось. Это была хорошая школа, — говорит Евгений о том времени. По словам Намгар, ее муж — человек — одиночка, ни разу не примкнувший ни к одному сообществу. Пожалуй, она — единственный человек, общество которого он захотел разделить.
Про силу двоих
Живя в степи, музыку они не оставили. Когда родился сын Тимур, вернулись в Улан-Удэ. Вместе с друзьями открыли эстрадную студию «Тунгэри» и два года гастролировали по деревням. Решив начать свой проект, Евгений вложил все деньги от продажи квартиры своей бабушки в концерт в Оперном. Им повезло — народ буквально ломился в двери театра. На вопрос, откуда бралась вера в себя, Намгар отвечает:
— Мне кажется, кто-то внутри всегда подсказывал мне, на что я способна. И еще... Я знала многих талантливых людей, которые сломались на полпути потому, что были одни. Быт ломает человека, причем не только в России — музыкантам несладко живется и заграницей. Нам повезло, что мы делали все вдвоем. И делали то, что нам нравилось.
Про Арика
Она называет это деревенской хваткой — умение выживать и добиваться своего.
— Направление от республики в эстрадно-джазовый колледж им.Гнесиных положило конец моим терзаниям по поводу недостатка образования. Уезжая из Бурятии в Москву Намгар собиралсь и дальше петь эстрадную музыку, но все пошло иначе.
— Нам повезло встретить в своей жизни композитора, продюсера культовой группы «Квартал» Артура Пилявина. «Москва-Река-Этно» — так называлась передача, которую Артур вел на телевидении. Он интересовался традиционными культурами тогда, когда это было мало кому интересно.
Именно он сказал: «Намгар, у тебя народный голос. Пой свои бурятские песни». — Деликатно он переориентировал нас с эстрады на этномузыку и работал с нами бескорыстно...В 2002 году Арика не стало, для нас это стало шоком, — вспоминает Намгар.
— Он погиб в автокатастрофе. Мы в тот момент как раз начали записывать наш первый альбом. Он был уникальным, красивым человеком... Его нет с нами много лет, а мы до сих пор удивляемся, как он сумел изменить нашу жизнь, в совершенно светлую сторону.
Именно Пилявин открыл в Намгар ту драгоценность и показал ее всем, в том числе Андрею Макаревичу, который делал передачу о музыкантах «Макарена». Долгое время вместо пресс-релиза группа всюду отправляла видео этой передачи.
Будь готов!
После ухода Артура Пилявина из жизни «Намгар» не остановилась.
— Он никогда не навязывал нам своей музыки, говоря: «Делайте свое!» Даже если нет материальной базы, нужно продолжать что-то делать, и жизнь все равно даст возможность. Главное, быть внутренне к этому готовым и перестать бояться, — говорят Намгар и Евгений.
Сегодня их сын Тимур — гитарист, переводчик, ведущий зарубежных концертов и администратор группы.
На каждой их афише указано, что они из Бурятии, и они несут свою принадлежность повсюду как знамя.
— Хоть куда едешь по стране — люди у нас светлые. Недавно в Самаре люди во время концерта открывали всю душу. Мы, азиаты, конечно, сдержанные люди, но так приятно, чувствовать отдачу зрителей.
Однажды, более десяти лет назад, они репетировали в клубе, где в это время была сходка скинхэдов — человек сто готовились к чему-то.
— А нам надо было репетировать ехор. Мы для себя решили играть и петь, несмотря ни на что. Я тогда подумала: «Будь, что будет!» Играли, получается, в самом логове, во время собрания и — обошлось. Оголтелые парни, одержимые ненавистью к неславянам, отчего-то не тронули их.
Почему в Бурятии мало аутентичных музыкантов
Уже много лет они сотрудничают с норвежцами и немцами. Так вышли их два последних альбома. Но теперь у них есть новая ипостась — продюсерская.
— Мы отправляем артистов на фестиваль «Ридду Ридду» в Норвегии. Организаторы предложили нам отбирать талантливых исполнителей. Из Бурятии там уже побывали Алдар Дашиев, Бадма-Ханда, Виктор Жалсанов, Баттувшин, много певцов и музыкантов из Монголии, Тувы, Якутии, Алтая.
Каждый год в Москве проходит фестиваль коренных народов, на котором Намгар и Евгений присматривают новых исполнителей.
— Вчера ходили на концерт группы «Шоно», очень понравилось, как работает одна юная исполнительница — поет бурятские народные песни в стиле инди-рок, — рассказывает Намгар. Вопрос о воспитании конкурентов не вызывает у нее понимания.
— Это же хорошо! Чем больше интересных музыкантов со своим видением музыки, тем больше ты сам развиваешься!
И все же, она признается, что в Бурятии есть определенный голод:
— Почему в Туве так много аутентичных музыкантов, а у нас так мало? Быть может, сыграло роль то, что там нет железной дороги. К тому же, буряты любят учиться и считают, что главное — это знания. Я могу ошибаться, но с точки зрения традиционных бурят, артист не так ценится, как доктор наук. При этом бурятская народная музыка — кладезь многообразия. Надеемся, еще лет десять и музыкантов будет гораздо больше. Знаете, тут все зависит от мам. Если мама говорит с ребенком на бурятском, то и ребенок будет.
К слову, сын Намгар и Евгения до пяти лет не знал русского языка, говоря только на бурятском.
Про секреты
Ее часто спрашивают, как ей удается оставаться вечно молодой. И она отвечает: «Наверное, потому, что я пою». А ведь и, правда, ученые доказали, что люди поющие выглядят моложе. А еще ее спрашивают о секретах семейного долголетия.
— Просто я знаю грань, которую никогда нельзя переходить. Любому свойственно распускаться, но уважать человека рядом просто необходимо, — отвечает Намгар, которую поклонники ее творчества считают настоящим олицетворением бурятской женщины — спокойной, сильной и мудрой.
Венец Намдакова
Но так было не всегда. Многие в Бурятии помнят ту Намгар Лхасаранову, которая пела эстрадные песни на бурятском языке в европейском платье с короткой стрижкой. Но однажды обомлевшим зрителям явился совершенно новый образ, в котором гармонично сложилось все — внешность, голос и музыка. Девушка, изящная, словно бронзовая статуэтка Даши Намдакова, выходила на сцену, извлекая звенящие звуки из инструмента со странным названием ятаг. Голосом, похожим на зов иных миров, она звала за собой изумленных зрителей. К ее образу, действительно, приложил руку известный бурятский скульптор. Именно по подобию сделанной им куклы, сестры и брат Даши Намдакова смастерили для Намгар головной убор, ставший ее фирменным украшением. Стилизованные в монгольском стиле «косицы» необычайно пошли певице, а ведь когда-то...
Про косицы
Намгар Лхасаранова выросла в семье чабанов в Агинском районе в селе Кункур. Шестеро детей жили с бабушкой, пока родители пасли скот на гурту. Самым голосистым в семье был отец, которому в юности прочили певческую карьеру. Однако, после войны нужно было кормить семью. Выбор этот отец Намгар принял смиренно, никогда в жизни, не пожалев о том, что ему не досталось певческой славы. Зато выступление солистки ансамбля «Байкал» Даримы Дугдановой, увиденное 15 —летней Намгар, стало началом мечты о сцене и славе. Заплетя косицы и собрав волю в кулак, юная Намгар решила ехать в Улан-Удэ. На прослушивание в Музыкальное училище она пришла за новой жизнью.
— Поступать на вокальное отделение собрались только деревенские девицы — дикие совершенно, но с амбициями, — вспоминает Намгар. — Я смогла взять лишь одну октаву и меня не приняли, посоветовав подучиться. Мир рухнул. Возвращаться в деревенскую глушь снова ходить за скотом казалось совершенно невыносимым, а упросить преподавателей смилостивиться — абсолютно невозможным.
Удрученная поражением, Намгар брела по коридору, когда навстречу ей вышел известный педагог Аюши Арсаланов. «Пойдешь играть на ятаге? — спросил он и добавил: «И будешь еще петь». Так потом и вышло. Но тогда, впервые посмотрев на инструмент, Намгар согласилась — это было лучше, чем ехать в деревню к коровам. Уже через года два она играла в оркестре, овладев инструментом с нуля.
Так началась ее новая жизнь.
Про город
— Мне так нравился город, его архитектура и характер — совсем другой, чем сейчас! — вспоминает она. Теперь, по мнению певицы, объездившей весь свет, ее любимый город потерял свое лицо за вывесками рекламы.
В красивой Самаре, где они недавно выступали, улицу Ленина сохранили в том виде, в котором она была и в Улан-Удэ — с тополями вдоль тротуаров. По этой улице Аюша Арсаланов когда-то вел Намгар устраиваться в филармонию в популярный эстрадно-хореографический ансамбль «Селенга».
— Это был известный ансамбль, эстрадные танцы для него ставили в Ленинграде, все были одеты в красивые стилизованные костюмы. А какие там танцевали красотки — выпускницы хореографического училища! И я пришла — мелкая, деревенская, — смеется Намгар. — Меня взяли туда солисткой. Приняли неплохо, обижать не стали, но проверяли, что я умею.
Про встречу
Там их и свела судьба. Евгений был настоящей противоположностью — вырос в городе, играл на бас-гитаре, ходил в модных очках-«капельках» с бесшабашно кудрявой головой, был свободен как ветер и мало знал о бурятской музыке. На танцплощадках он с коллегами играл запрещенную западную рок-музыку, и молодежи это очень нравилось. И вот, на гастролях в Усть-Орде красавец-гитарист вдруг предложил Намгар сходить на танцы. Принаряженная, она ждала его у входа, но Евгений так и не пришел. Теперь, когда она вспоминает об этом, он выразительно молчит.
— Она была необычная — вела себя скромно и с достоинством. У нее были хорошие манеры, воспитание — чувствовалось, что она искренняя и настоящая, все у нее было от души, — вспоминает Евгений и признается:
— Мне вообще ничего в жизни не подходит, кроме бурятского менталитета. В нем есть свобода и демократичность. Да, ты должен соблюдать какие-то правила, но ты, все-равно, свободный человек.
Про разлуку
Когда они стали парой, Намгар было 20 лет, а Евгению — 24. В кинотеатр они заходили порознь — так просила Намгар. Межнациональные пары в ту пору привлекали внимание. Но долго шила в мешке было не утаить, и вскоре, увлекшейся эстрадой изящной ятагистке, пришлось вернуться к родителям в агинскую степь. Мелодии эстрады неожиданно стихли для нее. А Евгений, оставшийся на перроне смотреть вслед уходящему поезду с любимой, как ни странно, вознамерился ждать.
—Ты любил меня, что ли? — в шутку спрашивает Намгар. Год разлуки и зашифрованных разговоров по телефону, прошел в томлениях, пока однажды не пришла телеграмма: «Намгар, срочно явитесь для выступления. Директор филармонии Кулагина». Отправил телеграмму Евгений, но Намгар, поверив, отпросилась у родителей в Улан-Удэ.
Про КГБ
...Обратно в Агу они вернулись вместе. И Евгений остался жить на степной стоянке. В нескольких километрах от них на своих стоянках сидели чабаны, от скуки посматривавшие за молодыми в бинокль. Каждый день рафинированный музыкант Евгений ходил на пригорок собирать окурки за другим чабаном — время было тяжелое, сигарет не было. Доходя до места, он крутил самокрутку, курил и уходил обратно. «Слушай, твой зять работает в КГБ,» — передали отцу Намгар, присматривавшие за молодыми сквозь степь, соседи-чабаны, которым показались странными ежедневные манипуляции Евгения в поле. А тот, тем временем, научился доить, запрягать лошадь, чистить загон, заниматься заготовкой сена.
— Мне очень нравилось. Это была хорошая школа, — говорит Евгений о том времени. По словам Намгар, ее муж — человек — одиночка, ни разу не примкнувший ни к одному сообществу. Пожалуй, она — единственный человек, общество которого он захотел разделить.
Про силу двоих
Живя в степи, музыку они не оставили. Когда родился сын Тимур, вернулись в Улан-Удэ. Вместе с друзьями открыли эстрадную студию «Тунгэри» и два года гастролировали по деревням. Решив начать свой проект, Евгений вложил все деньги от продажи квартиры своей бабушки в концерт в Оперном. Им повезло — народ буквально ломился в двери театра. На вопрос, откуда бралась вера в себя, Намгар отвечает:
— Мне кажется, кто-то внутри всегда подсказывал мне, на что я способна. И еще... Я знала многих талантливых людей, которые сломались на полпути потому, что были одни. Быт ломает человека, причем не только в России — музыкантам несладко живется и заграницей. Нам повезло, что мы делали все вдвоем. И делали то, что нам нравилось.
Про Арика
Она называет это деревенской хваткой — умение выживать и добиваться своего.
— Направление от республики в эстрадно-джазовый колледж им.Гнесиных положило конец моим терзаниям по поводу недостатка образования. Уезжая из Бурятии в Москву Намгар собиралсь и дальше петь эстрадную музыку, но все пошло иначе.
— Нам повезло встретить в своей жизни композитора, продюсера культовой группы «Квартал» Артура Пилявина. «Москва-Река-Этно» — так называлась передача, которую Артур вел на телевидении. Он интересовался традиционными культурами тогда, когда это было мало кому интересно.
Именно он сказал: «Намгар, у тебя народный голос. Пой свои бурятские песни». — Деликатно он переориентировал нас с эстрады на этномузыку и работал с нами бескорыстно...В 2002 году Арика не стало, для нас это стало шоком, — вспоминает Намгар.
— Он погиб в автокатастрофе. Мы в тот момент как раз начали записывать наш первый альбом. Он был уникальным, красивым человеком... Его нет с нами много лет, а мы до сих пор удивляемся, как он сумел изменить нашу жизнь, в совершенно светлую сторону.
Именно Пилявин открыл в Намгар ту драгоценность и показал ее всем, в том числе Андрею Макаревичу, который делал передачу о музыкантах «Макарена». Долгое время вместо пресс-релиза группа всюду отправляла видео этой передачи.
Будь готов!
После ухода Артура Пилявина из жизни «Намгар» не остановилась.
— Он никогда не навязывал нам своей музыки, говоря: «Делайте свое!» Даже если нет материальной базы, нужно продолжать что-то делать, и жизнь все равно даст возможность. Главное, быть внутренне к этому готовым и перестать бояться, — говорят Намгар и Евгений.
Сегодня их сын Тимур — гитарист, переводчик, ведущий зарубежных концертов и администратор группы.
На каждой их афише указано, что они из Бурятии, и они несут свою принадлежность повсюду как знамя.
— Хоть куда едешь по стране — люди у нас светлые. Недавно в Самаре люди во время концерта открывали всю душу. Мы, азиаты, конечно, сдержанные люди, но так приятно, чувствовать отдачу зрителей.
Однажды, более десяти лет назад, они репетировали в клубе, где в это время была сходка скинхэдов — человек сто готовились к чему-то.
— А нам надо было репетировать ехор. Мы для себя решили играть и петь, несмотря ни на что. Я тогда подумала: «Будь, что будет!» Играли, получается, в самом логове, во время собрания и — обошлось. Оголтелые парни, одержимые ненавистью к неславянам, отчего-то не тронули их.
Почему в Бурятии мало аутентичных музыкантов
Уже много лет они сотрудничают с норвежцами и немцами. Так вышли их два последних альбома. Но теперь у них есть новая ипостась — продюсерская.
— Мы отправляем артистов на фестиваль «Ридду Ридду» в Норвегии. Организаторы предложили нам отбирать талантливых исполнителей. Из Бурятии там уже побывали Алдар Дашиев, Бадма-Ханда, Виктор Жалсанов, Баттувшин, много певцов и музыкантов из Монголии, Тувы, Якутии, Алтая.
Каждый год в Москве проходит фестиваль коренных народов, на котором Намгар и Евгений присматривают новых исполнителей.
— Вчера ходили на концерт группы «Шоно», очень понравилось, как работает одна юная исполнительница — поет бурятские народные песни в стиле инди-рок, — рассказывает Намгар. Вопрос о воспитании конкурентов не вызывает у нее понимания.
— Это же хорошо! Чем больше интересных музыкантов со своим видением музыки, тем больше ты сам развиваешься!
И все же, она признается, что в Бурятии есть определенный голод:
— Почему в Туве так много аутентичных музыкантов, а у нас так мало? Быть может, сыграло роль то, что там нет железной дороги. К тому же, буряты любят учиться и считают, что главное — это знания. Я могу ошибаться, но с точки зрения традиционных бурят, артист не так ценится, как доктор наук. При этом бурятская народная музыка — кладезь многообразия. Надеемся, еще лет десять и музыкантов будет гораздо больше. Знаете, тут все зависит от мам. Если мама говорит с ребенком на бурятском, то и ребенок будет.
К слову, сын Намгар и Евгения до пяти лет не знал русского языка, говоря только на бурятском.
Про секреты
Ее часто спрашивают, как ей удается оставаться вечно молодой. И она отвечает: «Наверное, потому, что я пою». А ведь и, правда, ученые доказали, что люди поющие выглядят моложе. А еще ее спрашивают о секретах семейного долголетия.
— Просто я знаю грань, которую никогда нельзя переходить. Любому свойственно распускаться, но уважать человека рядом просто необходимо, — отвечает Намгар, которую поклонники ее творчества считают настоящим олицетворением бурятской женщины — спокойной, сильной и мудрой.
