Литература

Шаги мои были мне крыльями…

7 декабря 2018

1028

Все должно быть отпущено человеку полной мерой: радость и горе, торжество и боль, слезы восторга и слезы разочарования.

Только вдумчивая поэзия, воспевающая человеческую жизнь со всеми откровениями души, с сердечной распахнутостью перед миром, волнует людей и оставляет след.

У представителя старшего поколения бурятских поэтов Цырен-Дулмы Дондоковой есть лирико-философская миниатюра «Үдэрнүүд үнгэрнэ» («Проходят дни»):

Үдэрнүүд үнгэрнэ, һүнинүүд...
Үнгэрнэ эдэ алхамуудым абан...
Үдэшэн зогсоном, миин лэ харан.

Проходят дни и ночи...
Проходят, шаги мои забирая...
Молча стою, их провожая. (Пер. Т.Самбяловой).

Дни и ночи, само время забирает следы шагов лирического героя. Символика следов в мировой культуре имеет древнюю историю. Изображение ступни иногда встречается в иконографии в качестве знака контакта между землей и небом, человеком и богами. К примеру, в буддизме совокупность качеств Будды изображается в виде следа его ноги, на который нанесены семь символов его божественной мудрости: раковина, корона, бриллиантовый скипетр, рыба, цветочная ваза, свастика и колесо закона. Издревле почитались оставленные на камнях следы богов, великанов и героев.

У этого стихотворения, на наш взгляд, есть очень интересная параллель — старая христианская притча о следах. Приведем эту притчу. Как-то раз одному человеку приснилось, что будто он идет песчаным берегом, а рядом с ним — Господь. На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них он замечал на песке две цепочки следов: одну — от его ног, другую — от ног Господа. Он увидел, что часто вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Заметил он также, что это были самые тяжелые и несчастные времена в его жизни. Читаем далее у Цырен-Дулмы Дондоковой:

Һанаад үзэхэдэм, алхамууд соом
Һанаашархал, хабам ошоол...
Ошоол алхамуудни бусалтагүй.
Орхёод газараа ошоол...

Я подумала, в следах моих шагов
Заботы и желания ушли...
Ушли мои шаги невозвратимо,
Оставив эту землю...

Вернемся к притче. Человек опечалился и обратился к Господу:

— Не ты ли говорил мне: если последую путем Твоим, Ты не оставишь меня. Но я заметил, что в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?

Господь отвечал:

— Мое милое, милое дитя. Я люблю тебя и никогда тебя не покину. Когда были в твоей жизни горе и испытания, Я нес тебя на руках...

А Цырен-Дулма Дондокова делает свой поэтический и очень мудрый вывод:

Алхамуудни — далинууд һэн даа гэжэ
Ойлгоболби.

Я поняла,
Что шаги мои были мне крыльями.

К символике следов поэт добавляет еще один — символ крыльев. Художник, пребывающий в поисках творческого «я», испытывает порой неудачи, или же судьба вдруг нанесет неожиданный удар, от которого он либо падает, либо остается на ногах и в муках обретает крылья. Лишь достойный человек может обладать крыльями. Эти крылья вдохновения несут его через годы и века.

Поэт утверждает: свой путь каждый проходит сам, оставляя на земле следы — добра или зла, любви или ненависти, созидания или разрушения. А поэт творит, если у него есть духовные силы, есть крылья для полета мысли и чувств.

Мифологический символ следов был использован еще одним большим поэтом Цырендулмой Дондогой. Впервые в бурятской поэзии она дала описание состояния души умершего человека в стихотворении «Һуга-жаншаг». Так называется сутра, читаемая после кончины человека.

Хүн зандааб гэнэгши?
Хүдэлхөө болёо бэешни.
Һүүдэрээ эрьежэ хара —
Һүүдэр шамда байхагүй,
Мүрөө эрьежэ хара —
Мүр шамда байхагүй,
Уһа оймоод турша —
Уһан орой салгиданагүй.
Хүншүүгээр эдеэлээд ябанаш —
Хүртэжэ эдеэнһээ амсанагүйш.

Ты говоришь, что все тот же?
Но тело твое не двигается.
Обернись на свою тень —
У тебя нет тени,
Обернись на свои следы —
У тебя нет следа,
Попробуй зайти в воду —
Вода не плещется.
Питаешься ты запахами —
Еды не можешь отведать. (Пер.Т.Самбяловой).

Но существование человека не ограничивается его телесным бытием. Поэт верит, что смерть есть только переход в другое состояние, личность продолжает существовать в других своих ипостасях, в астральном, ментальном и других тонких телах, а затем снова воплощается в физическом мире. К новому воплощению принуждает человека карма — великий и непреложный закон мироздания.

Мифологический мотив следов использован также Георгием Дашабыловым в цикле «Найман мүртэй наян шүлэг» («Восьмистрочные восемьдесят стихов»). Этот цикл — яркий пример лирико-философской поэзии, содержащей множество мифологических мотивов и символов.

Шэрүүншье, сэнгүүшье жэлнүүднай
Шинии, минии мүрнүүд шэнги.
Шэнэхэн саһан дээгүүр
Сэхэ ошоно зэргэлээд...

И суровые, и веселые наши годы
Как твои и мои следы.
По свежему снегу
Рядом идут они. (Пер.Т.Самбяловой).

У Георгия Дашабылова следы — это прожитая жизнь с ее печалями и радостями. Это любовь, верность близкого человека, идущего по этому пути рядом. Мифологический символ пути усиливается новым символом — снег. Ведь снег — это одно из состояний воды, символизирующей очищение, обновление и освящение, это источник жизни. У бурят считается хорошим предзнаменованием, если после какого-то ритуала пойдет дождь или снег, в зависимости от времени года.


Шинии, минии мүрнүүд дээгүүр
Саһан бударба дахин хээгүүр...
Ши бидэ хоёршье иигээд
Үгы шэнгибди дэлхэй дээр...

На твои и мои следы
Снег выпал снова в степи...
Тебя и меня теперь
На земле как будто нет...

Увидев, как снег заметает их следы, поэт ощущает возврат к предначальному состоянию, подразумевающий смерть и уничтожение, душа его в смятении. Но дождь или снег, как символ всеоживляющего благословения неба, воплощает также возрождение и восстановление. В этом стихотворении поэт отразил амбивалентный образ-символ воды: она воплощает и начало, и конец мира.

Все проходит в этом мире — и любовь, и печаль, и радость. В бесконечном круговороте сансары, цепи рождений и перехода из одного существования в другое, в периодическом возникновении и уничтожении миров жизнь человека так же коротка, как его следы, исчезающие под снегом, — такова поэтическая интерпретация буддийского мифологического символа сансары.

Перед нами материал многих лет жизни, результат большой душевной сосредоточенности, итог размышлений и обобщений, когда писать труднее, но и радостнее. Когда поэт предельно правдив, искренен перед самим собой и перед людьми.

Литература

1222

«Я очага народного красная искра...»

По итогам конкурса «Уран зохёолой юртэмсэ» присужден грант на издание в 2023 г. поэмы Галины Раднаевой «Гуламтын гал» («Огонь в очаге») и цикла «Аян замай дэбтэрhээ» («Из путевых заметок»)