Наши предки сохранили в улигерах, легендах и преданиях слово — самое хрупкое богатство из всего создаваемого человеком. В слове, прошедшем сквозь века, открывается мир духовных исканий народа, его надежд и разочарований, мир, хоть и наивный, но гармоничный и мудрый.
Человечество не может не возвращаться к известному, осмысливая это известное по-новому, и такое «обновление» старых сюжетов соответствует «целям человеческого развития», указывал А.Н.Веселовский в статье "Миф и символ«( Вопросы теории фольклора. — М.,1979. Вып.19. — с.57). В числе мифологических сюжетов и архетипов, используемых бурятскими поэтами, сюжеты «Гэсэриады» и других бурятских улигеров и легенд. Об этом непреходящем богатстве народа напоминает Лопсон Тапхаев в своем стихотворении с одноименным названием в сборнике «Золотые гольцы», изданном в «Современнике» в 1986 г.
Сквозь века прошедший улигер
Стелется дымком из дымокура,
Иноходцем — с места и в карьер! —
Поспешает за напевом хура. Пер.В.Бояринова.
Поэт рисует мифологическую картину, как конь убегает за живой водой, чтобы оживить хозяина, сраженного в битве:
Над сраженным всадником в степи
Конь потряс гривастой головою,
А потом сорвался, как с цепи,
И умчался за живой водою.
Герой эхирит-булагатского улигера «Бүхэ-Хара-хүбүүн» преодолевает долину, кишащую змеями, покоряет гору, где находит целебную воду. Этой водой богатырь исцеляет больных и оживляет мертвых. Такой же подвиг совершает богатырь из улигера «Хүрин Алтай». У бурят издревле существуют мифы о травах, деревьях, живой воде, которые делают человека сильнее прежнего, восстанавливают силу, оживляют умершего. Например, ворон пьет Вечную Черную Воду (Мүнхын хара уһан), отчего и бывает вечен (Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма.- Новосибирск: Наука, 1980.- с.117).
В сборнике «Золотые гольцы» был опубликован сказ «Вершины» Ардана Ангархаева. Произведение поражает читателя усиленной мифоонтологической рефлексией, выраженной при помощи двойного кода — эпического рассказа и его лирического восприятия. В основе произведения миф об источнике священной воды, дарящей вечную жизнь. Тункинские буряты из поколения в поколение рассказывают о нем, автору же поведал его дед. На самой высокой вершине Алтан Мундарги есть источник вечности. Ворон достиг этой вершины, с каплей в клюве взмыл вверх. Он уронил ее на вершину сосны, а кто говорит — ели... вот почему у них вечнозеленый цвет. Да и ворон сам прикоснулся к вечности: самая длинная у него жизнь на земле.
Один мудрец решил добраться до вершины, взял проводником самого лучшего охотника. На последнем перевале мудрец велел охотнику не смотреть ему вслед. Но охотник не утерпел и оглянулся украдкой: мудрец летел вверх подобно ворону. Вернувшись, мудрец сказал, что еще не время открыть людям источник, ведь тройным кольцом обвившись вокруг, его охраняет дракон. Мудрец подарил охотнику свой посох из черного дерева и сказал: «Храни».
Охотник хранил посох много лет, уже глубоким стариком задумался, неужели нет доступа к источнику из-за дракона, может, мудрец понял там нечто другое? Не хотел ли он сказать, что люди еще нетвердо держатся на ногах, а когда им уже не нужен будет посох, то придет к ним вечность? Люди придумали эту сказку, потому что никто не хочет умирать? «Или эта сказка призывает человека в себе находить вечные зерна жизни — в вечности рода человеческого, добрых дел, чувств и слов, вечной красоты, окружающей нас...»
В поэме символ живой воды «двухпластен», двуедин, это конкретно-всеобщая, и сугубо индивидуально-личностная ценность. В этом двуединстве символа и жанровой природы поэмы происходит «сращение» объективной и субъективной реальности. Читатель находит в поэме особую реальность, обусловленную специфическими приемами художника. В этой символизации воплотился творческий почерк поэта, перед нами мир, отображенный и преображенный в соответствии с его художественно-ценностной позицией.
Поэт сам переживает эту субъективную реальность как свою, одушевляет ее своим соучастием. Поэт призывает народ «вспомнить» себя счастливым и сильным, гордым и справедливым. Общество должно «вслушаться» в свой идеал гармоничной жизни. Герои поэмы — юноша и улигершин являются носителями этого идеала, высокого нравственного правила, необходимого для существования общества.
В эпосе всегда рисуется модель идеального мира. В сказительской традиции бурят нашли воплощение народные представления о гармонии мира.
Сказитель творит этот мир на глазах у слушателей с помощью слова и музыки. Ритмичное звучание его хура имитирует ритм времени, ритм мироздания. Как утверждают некоторые исследователи (Д-Н.С.Дугаров, Ж.Чулуунцэцэг), в звуках морин хуура заложен наш генетический код. И потому, наверное, слушая морин хуур, мы чувствуем духовную взаимосвязь его звуков с пространством Вселенной. Морин хуур, как высокий символ космоединства, является действующим лицом еще одного произведения А.Ангархаева, его романа-мозаики «Небо и земля».
Образ улигершина в поэме приобретает облик хранителя морально-этических ценностей, олицетворения бессмертного начала народного бытия. Духотворчество улигершина и юноши направлено на искоренение темных сил, враждебных и человеку, и природе. В поэме разворачивается противоборство двух начал жизни: доброты и жестокости, красоты и уродства, любви и ненависти, света и тьмы, жизни и смерти.
Неожиданность и нетрадиционность трактовки образа «источника вечности» в поэме, а также поиск поэтом глубинных основ изображаемых событий, его размышления о единстве природы, человека и мироздания в других лирических произведениях, вошедших в этот сборник, были отмечены и читателями, и критиками. «Это художественное, научно-историческое и философское осмысление мира и мироздания в единстве всех его составляющих, это новый подход в художественном творчестве. У нас не было еще поэта-исследователя, который рассматривает мир как единую систему. ...В бурятской поэзии начинается новый этап, основывающийся на научном исследовании, начинается новое художественное творчество, основанное не только на интуитивном, на эмпирическом, но и на научном, на знании законов и закономерностей мироздания, на интеллектуальности и образованности. Ардан Ангархаев показывает то, как можно соединить воедино искусство и науку...», писал известный литературовед, доктор филологических наук, профессор Саян Балданов в статье «Современная литература: состояние, перспективы и проблемы».
Ардан Ангархаев своей поэмой подтверждает тот факт, что сама действительность генерирует миф, а каждый народ создает собственные варианты мифа. Это продолжается до тех пор, пока он осознает себя народом со своим языком и своим мироощущением.❚
Человечество не может не возвращаться к известному, осмысливая это известное по-новому, и такое «обновление» старых сюжетов соответствует «целям человеческого развития», указывал А.Н.Веселовский в статье "Миф и символ«( Вопросы теории фольклора. — М.,1979. Вып.19. — с.57). В числе мифологических сюжетов и архетипов, используемых бурятскими поэтами, сюжеты «Гэсэриады» и других бурятских улигеров и легенд. Об этом непреходящем богатстве народа напоминает Лопсон Тапхаев в своем стихотворении с одноименным названием в сборнике «Золотые гольцы», изданном в «Современнике» в 1986 г.
Сквозь века прошедший улигер
Стелется дымком из дымокура,
Иноходцем — с места и в карьер! —
Поспешает за напевом хура. Пер.В.Бояринова.
Поэт рисует мифологическую картину, как конь убегает за живой водой, чтобы оживить хозяина, сраженного в битве:
Над сраженным всадником в степи
Конь потряс гривастой головою,
А потом сорвался, как с цепи,
И умчался за живой водою.
Герой эхирит-булагатского улигера «Бүхэ-Хара-хүбүүн» преодолевает долину, кишащую змеями, покоряет гору, где находит целебную воду. Этой водой богатырь исцеляет больных и оживляет мертвых. Такой же подвиг совершает богатырь из улигера «Хүрин Алтай». У бурят издревле существуют мифы о травах, деревьях, живой воде, которые делают человека сильнее прежнего, восстанавливают силу, оживляют умершего. Например, ворон пьет Вечную Черную Воду (Мүнхын хара уһан), отчего и бывает вечен (Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма.- Новосибирск: Наука, 1980.- с.117).
В сборнике «Золотые гольцы» был опубликован сказ «Вершины» Ардана Ангархаева. Произведение поражает читателя усиленной мифоонтологической рефлексией, выраженной при помощи двойного кода — эпического рассказа и его лирического восприятия. В основе произведения миф об источнике священной воды, дарящей вечную жизнь. Тункинские буряты из поколения в поколение рассказывают о нем, автору же поведал его дед. На самой высокой вершине Алтан Мундарги есть источник вечности. Ворон достиг этой вершины, с каплей в клюве взмыл вверх. Он уронил ее на вершину сосны, а кто говорит — ели... вот почему у них вечнозеленый цвет. Да и ворон сам прикоснулся к вечности: самая длинная у него жизнь на земле.
Один мудрец решил добраться до вершины, взял проводником самого лучшего охотника. На последнем перевале мудрец велел охотнику не смотреть ему вслед. Но охотник не утерпел и оглянулся украдкой: мудрец летел вверх подобно ворону. Вернувшись, мудрец сказал, что еще не время открыть людям источник, ведь тройным кольцом обвившись вокруг, его охраняет дракон. Мудрец подарил охотнику свой посох из черного дерева и сказал: «Храни».
Охотник хранил посох много лет, уже глубоким стариком задумался, неужели нет доступа к источнику из-за дракона, может, мудрец понял там нечто другое? Не хотел ли он сказать, что люди еще нетвердо держатся на ногах, а когда им уже не нужен будет посох, то придет к ним вечность? Люди придумали эту сказку, потому что никто не хочет умирать? «Или эта сказка призывает человека в себе находить вечные зерна жизни — в вечности рода человеческого, добрых дел, чувств и слов, вечной красоты, окружающей нас...»
Ардан Ангархаев вернулся к этой теме в поэме «Мүнхын аршаан» («Источник вечности»), опубликованной в 2001г. в сборнике «Агууехэ шэди» («Пульс мироздания»). Главным сюжетообразующим образом-символом стал образ источника вечности на вершине горы. Автор внес свой вклад в разработку жанра поэмы, создав новый образ-символ, в котором теплота сплачивающей всех великой тайны. С помощью этого образа-символа, соединив идеальное и реальное, поэт передает народное представление о загадочности мира.
В поэме символ живой воды «двухпластен», двуедин, это конкретно-всеобщая, и сугубо индивидуально-личностная ценность. В этом двуединстве символа и жанровой природы поэмы происходит «сращение» объективной и субъективной реальности. Читатель находит в поэме особую реальность, обусловленную специфическими приемами художника. В этой символизации воплотился творческий почерк поэта, перед нами мир, отображенный и преображенный в соответствии с его художественно-ценностной позицией.
Поэт сам переживает эту субъективную реальность как свою, одушевляет ее своим соучастием. Поэт призывает народ «вспомнить» себя счастливым и сильным, гордым и справедливым. Общество должно «вслушаться» в свой идеал гармоничной жизни. Герои поэмы — юноша и улигершин являются носителями этого идеала, высокого нравственного правила, необходимого для существования общества.
В эпосе всегда рисуется модель идеального мира. В сказительской традиции бурят нашли воплощение народные представления о гармонии мира.
Сказитель творит этот мир на глазах у слушателей с помощью слова и музыки. Ритмичное звучание его хура имитирует ритм времени, ритм мироздания. Как утверждают некоторые исследователи (Д-Н.С.Дугаров, Ж.Чулуунцэцэг), в звуках морин хуура заложен наш генетический код. И потому, наверное, слушая морин хуур, мы чувствуем духовную взаимосвязь его звуков с пространством Вселенной. Морин хуур, как высокий символ космоединства, является действующим лицом еще одного произведения А.Ангархаева, его романа-мозаики «Небо и земля».
Образ улигершина в поэме приобретает облик хранителя морально-этических ценностей, олицетворения бессмертного начала народного бытия. Духотворчество улигершина и юноши направлено на искоренение темных сил, враждебных и человеку, и природе. В поэме разворачивается противоборство двух начал жизни: доброты и жестокости, красоты и уродства, любви и ненависти, света и тьмы, жизни и смерти.
Поэт воспел жизненное двуединство небесного и земного миров. Образ юноши, как и образ эпического героя, пронизан эзотерическим духом, идущим из небесной сферы. В святая святых его существа рождается великая сила, научившая его радости через печаль, познанию через мрак. В красоте и вечности он видит то главное, что надо дать людям, научив их ценить и беречь этот божественный дар. Он жертвует своим земным естеством во имя людей, оставляет частицу себя в виде источника вечности на высокой горной вершине. Земная миссия героя окончена — он возносится на небо. На небосклоне зажигается новая звезда...
Неожиданность и нетрадиционность трактовки образа «источника вечности» в поэме, а также поиск поэтом глубинных основ изображаемых событий, его размышления о единстве природы, человека и мироздания в других лирических произведениях, вошедших в этот сборник, были отмечены и читателями, и критиками. «Это художественное, научно-историческое и философское осмысление мира и мироздания в единстве всех его составляющих, это новый подход в художественном творчестве. У нас не было еще поэта-исследователя, который рассматривает мир как единую систему. ...В бурятской поэзии начинается новый этап, основывающийся на научном исследовании, начинается новое художественное творчество, основанное не только на интуитивном, на эмпирическом, но и на научном, на знании законов и закономерностей мироздания, на интеллектуальности и образованности. Ардан Ангархаев показывает то, как можно соединить воедино искусство и науку...», писал известный литературовед, доктор филологических наук, профессор Саян Балданов в статье «Современная литература: состояние, перспективы и проблемы».
Ардан Ангархаев своей поэмой подтверждает тот факт, что сама действительность генерирует миф, а каждый народ создает собственные варианты мифа. Это продолжается до тех пор, пока он осознает себя народом со своим языком и своим мироощущением.❚
