Живопись

Шираб-Жамсо Раднаев: «Написать хорошую картину—моя мечта»

5 июля 2014

8146

Молодые художницы, сестры Ирина и Ольга Ертахановы поговорили с художником Шираб-Жамсо Раднаевым о становлении, образовании, советском быте, художественных авторитетах и настоящей мечте.

Шираб-Жамсо Раднаев: «Написать хорошую картину—моя мечта»

Фото © IOERT



В рамках спецпроекта Soyol.Ru улан-удэнские художницы, сестры Ирина и Ольга Ертахановы (проект IOERT), беседуют с теми людьми Бурятии, кто может дать ответы на вопросы, интересующие не только художников, но и всех, кому небезразлично состояние культуры и искусства в Бурятии. Цикл бесед начинается с разговора с членом Союза художников России Шираб-Жамсо Цырендондоковичем Раднаевым, заслуженным художником Бурятии.





IOERT Мы пришли под предлогом интервью познакомиться с вами.
Раднаев Ах, ну-ну…
Дружный смех.
IOERT И наш первый вопрос, как все у вас начиналось, Жамсо Цырендондокович? Когда вы почувствовали себя художником?
Раднаев Наверное, как у всех художников…
IOERT С детства?
Раднаев Да, видимо, с детства. Сверстники в то далекое советское время мечтали стать шоферами, механизаторами, учителями. Поступали в сельхозинститут, пединститут, а я туда не хотел. Говорят, дед у меня по отцовской линии был чеканщиком, оттуда, наверное, у меня, вот я и поступил в педучилище на учителя рисования и черчения. Выбора не было. Это сейчас полно разных академий, училищ, а тогда, помнится, увидел в газете «объявляется набор», вырезал и наизусть знал, что сдавать: рисование, живопись, композиция, хотя даже не знал, что это такое. Приехал поступать после восьмого, и во время экзамена мне заплохело. Маленький, с деревни, жарко, уехал обратно. Приехал после десятого—поступил. Повзрослел за два года, походил у себя в улусе на кружок ИЗО, разобрался что такое свет, тени. И поступил. Проучился два года—забрали меня в армию, служил в Биробиджане. Вернулся через два года и закончил—четыре года в общей сложности там учился. Закончил, а в это время открылся институт в Красноярске—самый ближайший, имеется в виду. Раньше выбор был—или во Владивосток, или в Москву. Хотел в том же году поступать, но отец болел, я остался. Учительствовал в Еравне. В те времена заставляли, обязывали, давали направление, подъемные деньги, и ты их должен был отработать, хотя через год меня уже забыли. Отец умер, я похоронил его, и в 1982 году поехал в Красноярск—поступать в институт искусств. Двадцать три года мне было. А там все только начиналось, корпусов практически не было. На первом курсе мы занимались стройкой, работали. (Смеется).
IOERT На какое отделение вы поступили?
Раднаев Отделение станковой живописи Красноярского художественного института.
IOERT Для вас это было что-то новое?
Раднаев Да нет, я ведь уже писал на третьем-четвертом курсе, здесь—в педучилище. Первичные навыки были. Поступать приезжали с работами. Нас было трое, Максим Ванданов, Володя Поспелов, двое из нас поступили, третий не прошел по баллам—Володя, с теми же документами поехал во Владивосток и сразу же там поступил…
IOERT А к экзаменам как вы готовились?
Раднаев Вспомнить смешно, конечно. С русским языком было сложно, но принимали нас в щадящем режиме, писали изложение, получили тройки—этого было достаточно. (Смеются).




IOERT Бальжинима Доржиев рассказывал, что их обучение было пронизано советской идеологией, что в те времена свобода художника была ограничена.
Раднаев В смысле по выбору темы? Во время учебы?
IOERT Да.
Раднаев Ну да, он учился чуть раньше, но и у нас было то же самое. Мы поступали при Брежневе, это была его последняя стадия правления, царил полнейший дурдом, доходило до маразма. Мне, помнится, попался на экзамене вопрос о «Малой земле». Выходили тогда такие брошюрки «Возрождение», «Малая земля», еще что-то—их нужно было заучивать наизусть, обязаловка.
IOERT Это сказывалось на творческом процессе? Ограничения были?
Раднаев Да не сказал бы. На первом курсе полнейшая радость была от поступления. Дали общежитие, все кругом новое—интересно. На курсе один я бурят был. А так, нас было восемь человек.
IOERT А те, с которыми вы приехали поступать?
Раднаев Максим ушел по другому направлению—на графику. «Промышленная графика» называлось отделение, Серебрянников вел.
IOERT Получается, поступали к определенному человеку?
Раднаев Да, нас в свою мастерскую набирал Александр Анатольевич Клюев. Из 50–60 человек выбрал нас восьмерых. В основном были местные—красноярцы, две девушки, шестеро парней. Сам он был только после института, Александр Анатольевич, сейчас он известный академик, энергичный, активный человек. Первые два курса мы притирались друг к другу. Вот я мучился. Это было не то время, чтобы писать буддийские сюжеты или что-то подобное…
IOERT В основном были натюрморты, наверное, да?
Раднаев Ну да, школу-то нужно было проходить.
IOERT А вы помните свою первую работу?
Раднаев Тема у меня была «На родных просторах». Давайте, я вам покажу, можно да?
IOERT Да, да!
Жамсо Цырендондокович берет карандаш и бумагу, рисует.
Раднаев Такая картина. Вроде, задумка хорошая. Вот так: спереди лошадь… старушка… на поводу лошадь держит… там—маленькая девочка сидит, и… здесь такая высокая трава. (Смеется). «На родных просторах». Мучился, честно скажу. Поставили четыре.
IOERT Вы сильно изменились в стиле писания с тех пор?
Раднаев Да что-то смотрю—не сильно. (Смеется). Знаешь, я же вырастал под влиянием таких наших бурятских художников, как Сампилов…
IOERT А в институте все ваши ожидания оправдались? Были конфликты? Сомнения по поводу выбора профессии?
Раднаев Конечно, были местами и сомнения, но в целом я, наверное, человек очень правильный, не революционер, меня не выгоняли, ничего такого не было…
IOERT Все ровно?
Раднаев Можно и так сказать. Были ребята, конечно, среди них Максим Ванданов, которые что-то хотели делать, из кожи вон лезли…
IOERT Что было потом?
Раднаев Потом, после института, в 1988 году, приехал в Улан-Удэ, был принят в Союз художников, начал работать. Преподавал в училище, были заказы. Мой первый заказ, как раз с Бальжинимой Доржиевым делали, оформление Дома Пионеров. Панно на втором этаже, видели наверное, в духе Бальжинимы—все красно-синее. Помню, посмотрел—огромная белая стена—подумал, когда же мы это закончим. (Смеется). Но, как говорится, глаза боятся, руки делают.
IOERT Все же, после института вы чувствовали себя преподавателем или художником?
Раднаев Конечно, художником. Преподавать приходилось по необходимости, но такого стремления не было и нет. Душа не лежит к преподаванию. Особенно зимой, когда работаешь, получается, практически нет времени—светового дня, проведешь три занятия, идешь домой, а уже темнеет…




IOERT А заказы от Союза художников поступали?
Раднаев В наше время существовал план. Плановая система. Любой художник должен был за год проделать работ на определенную сумму. В основном, конечно, это была оформиловка. Ленина, скажем, нарисовать и что-то в этом духе. Школы оформить. Такого рода заказы поступали. И это было обязательным, ты не имел права отказаться. Конечно, какие-то деньги были за это. Халтура, одним словом. Помню, ездил в Кяхту. Приехал оформлять школу, а там школа еще не построена, основание только заложено. Заранее заказ сделали. (Смеются). По первости, помогал старшим товарищам, продать картину—это было редкостью. Ах да, существовала еще в те времена закупка—раз в год. Закупали картины в музеи, Министерство культуры закупало. У них тоже был план—на определенную сумму купить столько-то картин. И не факт, что выберут твою картину. В основном, из года в год покупали картины Дугарова, Казанской, так сказать, аксакалов, чуть-чуть молодежи брали…
IOERT А у вас когда была первая выставка?
Раднаев Моя-то? Совместная? Персональная? Недавно, в пятьдесят лет. До этого только совместные выставки. Все пришло довольно поздно. И всегда присутствует недовольство своими работами… я вот, поражаюсь людьми, которые что-то сделают и ходят такие уверенные, а я всегда весь в сомнениях… иногда думаю, пора набраться наглости. (Смеется).
IOERT Вы когда-нибудь экспериментировали?
Раднаев Вопрос тяжелый. Экспериментировал. Но вот в чем дело. Я когда начинаю что-либо подобное, мне это перестает нравиться. И это такой постоянный процесс. Думаю, надо научиться за два-три дня заканчивать работы, потому что когда долго работаешь, начинаешь думать, сомневаться, портить работу, отсюда все начинает казаться плохим…
IOERT А вы не исправляете работы?
Раднаев Когда пишешь маслом, конечно, это не желательно. Видно же все. Получается ужасно. Временами думаю, пора все это прекращать.
IOERT Почему?
Раднаев Да потому что неинтересно становится. Ощущение, что все картины похожие, один и тот же мальчик на картинах… (Смеется). Даже не знаю…
IOERT А вы изначально хотели маслом писать? Карандашом не хотели попробовать, ну, там, графика, акварель?
Раднаев Да, только маслом. Акварелью я практически не писал. Только в процессе учебы.
IOERT Из живописи кто вас поразил или сильно повлиял?
Раднаев Мы ведь известных художников только по книгам и знаем, кого здесь увидишь? Или в Красноярске? Разве что, Сурикова. Когда я учился в училище, мне нравился Сампилов. Помните, бык стоит спиной у моря. Много, на самом деле, работ хороших, впечатляющих. График Эрдынийн, «Кочевье идет». Ну, вот такие интересные работы, в отличие от советской мазни.
IOERT Из зарубежных?
Раднаев Когда я учился, интересовался Гогеном.
IOERT Там же яркие краски…
Раднаев Да… Гоген, импрессионисты… когда пишешь на улице, у тебя же в голове сразу импрессионизм возникает, да?
IOERT Да.

Критика, конечно, всегда присутствует. В первую очередь—я сам себе критик.

Раднаев Клюев, мой профессор, представитель московской школы, которая берет начало у художника Крымова (был такой прекрасный художник и великий учитель). Вот у него все окутано воздухом—люди, деревья… (В голосе возникают мечтательные нотки). Не декоративно, а пространственно. И у Клюева то же самое было. Мы учились у него, и это передалось нам, его студентам. Он ходил с нами на пленеры, выставлялся… на его картинах—пейзажи, маленькие люди—все окутано воздухом…
IOERT Понятно, вы у него учились, а в какой-то момент вам не хотелось сказать, нет, я хочу писать как Гоген—научите меня вот так?
Раднаев В плане эксперимента что-то подобное было, подражали, но это было не более, чем эксперимент.
IOERT То есть, мне интересно, преподаватель вас учит в определенной технике писать, но люди все равно разные—кто-то хочет так, кто-то еще по-другому,—получается, человек сам себя постепенно наводит или как научили, так и остается на всю жизнь?
Раднаев Нет, нет. Из Иркутска, там ведь сильная школа, училище художественное со столетней историей, учился со мной Несынов Владислав. Так вот, он уже изначально был другим. Мы были совершенно сырые, из нас что угодно делай, а он, например, когда пишем постановку, начинает сверху, драпировкой. А мы начинаем как надо: с теней, самое яркое, потом самое темное, смотрю, у него все наоборот, берет все сверху… так и работал, будто стену шпаклевал. (Смеется). Клюев ему подправит тут и там, но он все равно писал по-своему. Красиво было. Это я сейчас так думаю, а тогда мы его не понимали.
IOERT А как это—он брал одновременно все краски?
Раднаев Он не смешивал, создавал колер.
IOERT Абстракт?
Раднаев Нет. Декоративно, безо всяких теней, полутеней, чуть-чуть, разве что. Видно было хорошо, строго так, а у нас мазня какая-то, не сразу бутылку заметишь издалека, а у него все четко. (Смеется). Сейчас думаю, действительно, он был лучше нас. А тогда, практически до конца, думал наоборот, мы его не понимали.
IOERT Обучение после института продолжается?
Раднаев Конечно, всю жизнь продолжается. Для меня—безусловно. Кто-то выходит из института готовый, а что касается меня—я вышел совсем еще зеленый. Многое мне было неясно, не знал что писать. Моя первая картина была маленькая. Самостоятельная картина—не студенческая работа, не по заданию на какую-то тему. Написал дочку, она маленькая—сидит, играет четками. «Бабушкина игрушка» называлась. Я старался с фольклором работать, бурятские темы использовать. В то советское время многие были строителями коммунизма, уверенные в себе ходили.
IOERT Как вам работы других художников, что вам нравится?
Раднаев Сейчас много разных художников, временами нравятся те, которые тебе самому близки, работают как ты сам, а порой наоборот… Нравятся цветовые отношения, фигурки интересные, например, как у вас. (Смеется). Неожиданности какие-то нравятся. А плохо написанные вещи—это ужас какой-то. Или просто технически сделанные работы… хотя, кто знает, если их покупают… Мир большой.
IOERT Да, тут возникает вопрос о сохранении стабильности. При таком многообразии техник легко сбиться: постоянно возникает соблазн следовать тому или иному, особенно, когда находишься в постоянном поиске. Как вам удается сохранить стабильность?
Раднаев В отношении меня, я считаю, это не есть хорошо—надо меняться. Пора меняться.
IOERT А мне кажется наоборот у вас все хорошо в этом плане.
Раднаев Хочу попробовать писать наподобие сна. Не такой реализм, что легко читается, а что-то такое сновое. Вроде бы снег идет, а лето. Во сне ведь все странно бывает, можешь разговаривать с людьми, которых нет давно, вот в таком духе хочется поработать. Родные, вдруг, начинают сверху говорить, отца вспомнишь, оказывается они в разводе—их давно нет, а во сне они в разводе оказываются… такие сны… (Смеется). Но как это отобразить?
IOERT Но у вас же есть Гулливер, картины, которые похожи на иллюстрации к сказкам.
Раднаев Да нет, (скептические нотки в голосе) там я хотел сделать контраст, получилось неважнецки. Как-то мне один великий человек сказал: «Вы живете, будто пятьсот лет собираетесь жить, не торопясь»… (Смеются). Вот я и думаю, спешить надо.




IOERT Сейчас слишком много информации вокруг, Интернет, все в открытом доступе, а в ваше время каким был доступ к информации? Каталоги какие-то, выставки?
Раднаев Сегодня, конечно, не сравнимо с тем, что было тогда. Для нас праздниками бывали большие зональные выставки. Улан-Удэ, Иркутск до Владивостока—это была одна зона. Через каждые четыре года в каком-нибудь городе происходила выставка. Ездили, помню, в 1990 году в Якутск. Посмотрели, как работают якутские художники. Было очень интересно. Так ведь получалось, что мы в собственном соку варились. Ну, съездишь в Иркутск, там всех знаешь—ничего интересного. (Смеется). А на зональной выставке действительно было что-то новое, познавательное. Работы якутских мастеров притягивали интерес, их подход к этнической тематике. У них и по сей день очень хорошая школа. Нежные тонкие работы на больших холстах. Артур Васильев, например. Бывало монголов посмотришь, но это редко когда. Иногда в Москву съездишь. Монголы тоже отличаются…
IOERT У них часто повторяется такая узкая тема—кони, Чингисхан…
Раднаев Да, они зациклены на этом. Но у них технически школа другая. Они в основном в Германии учатся, на Западе. Традиционно уже. Поэтому отличаются.
IOERT Вот вы упомянули о закупках, а ваши картины покупали?
Раднаев Тогда? Ну, было.
IOERT Это влияло на вас? Возникает же критика, когда приходит понимание, что это хорошо, а это плохо. Или вам все равно было—как я пишу, так я и пишу? Как вообще у вас самооценка происходила?
Раднаев Критика, конечно, всегда присутствует. В первую очередь—я сам себе критик.
IOERT Вы самокритичны?
Раднаев Да. С советских времен, мне кажется, у нашего поколения есть один недочет—заканчивать не умеем. Мучаешься, а закончить никак не получается. Что-то надо доделывать все время. А потом возьмешь и по-студенчески за день-два закончишь, хотя писал, скажем, месяц. В основном вот такие ужасные вещи со мной происходят. (Смеется).
IOERT А после выставки самооценка у вас повысилась?
Раднаев Ну, посмотрел я свои работы рядом с работами других художников, и вижу—многого у меня не хватает. Это же видно. Все ведь во мне, вся причина—во мне самом. И когда у меня нет хорошей работы, мне никуда идти-то не хочется. Светиться? Зачем?
IOERT Стало быть, выставка вас закрыла, чем открыла?
Раднаев Скажу—все сложно.
IOERT Что вам помогает в творчестве?
Раднаев Жить, творить?
IOERT Да. Чтобы быть постоянно в профессии?
Раднаев Стремление. Стремление что-то сделать, стать лучше. Написать хорошую картину—моя мечта. Чтобы не было, в конце концов, стыдно.



Живопись

2524

Восхождение к вершинам

Исполнилось 85 лет со дня рождения народного художника Бурятии и Российской Федерации, члена-корреспондента Российской Академии художеств, лауреата Государственных премий Республики Бурятия Солбона Раднаевича Ринчинова

Живопись

2282

Часть великой памяти народа

В  Художественном музее имени Ц.Сампилова открылась выставка народного художника Бурятии Ю.А.Чиркова. Также прошла презентация каталога выставки «Время. Портреты. Судьбы.  Юрий Чирков».